Кровавый корсар
Шрифт:
Они уже миновали несколько планет в трех звездных системах. Океаны одной из планет кипели — это было видно даже с орбиты. Сверхъестественные шторма исказили облик этого мира, а с небес на континенты лилась кислота, кровь и моча.
Само пространство было заражено. Девушка наблюдала за панелью экранов, вмонтированных в стену перед ее креслом. Тысячи оттенков красного и фиолетового клочьями тумана жались к объективам внешних камер. Ведьминское варево за бортом клокотало и переливалось, как пятна мазута на воде: две несмешивающиеся
Если она всматривалась достаточно долго, то начинала различать руки и лица: кричащие, текущие, тянущиеся и вновь растворяющиеся в небытии. Некоторые казались до боли знакомыми. Девушка могла поклясться, что на какую-то секунду увидела Картана Сайна — последнего капитана, под чьим началом она служила. И не единожды из рябящего месива проступало лицо ее старшего брата, Ланника, чей корабль, направлявшийся к Восточной Границе, сгинул шесть лет назад в варпе.
— Зачем вы смотрите, госпожа? — спросил один из служителей.
Она оглянулась на беднягу — неестественно длинного, костлявого и бесполого в своей мантии, с лицом, обвязанным грязными бинтами. Еще несколько служителей маячили у двери, перешептываясь друг с другом. В воздухе висел липкий запах их пота, окровавленных повязок и гниющей смазки бионических протезов.
— Потому что, — ответила она, — это похоже на варп, но… я могу видеть его человеческими глазами.
Как объяснить разницу тому, кто не был рожден навигатором? Невозможно.
Один из служителей придвинулся ближе.
— Госпожа… — пробормотал горбун.
— Привет, Пес. Ты не мог бы избавиться от остальных?
Она не стала говорить, что дело в запахе, — Пес и сам отнюдь не благоухал как майский цветник, да и она мылась в последний раз неизвестно когда.
Пока Пес прогонял остальных служителей из комнаты, Октавия вновь перевела взгляд на экраны. Корабль проходил мимо планеты, в небе которой не было облаков, а поверхность смахивала на ржавое железо. Как бы этот мир ни выглядел раньше, Мальстрем извратил его, — казалось, сделанные из металлолома континентальные платформы вгрызаются друг в друга. Октавия смотрела на огромные каньоны, прорезавшие лицо планеты, размышляя, каково было бы прогуляться там, внизу.
— Коршия сей, — произнес женский голос у нее за спиной.
В мгновение ока она слетела с трона, развернулась и вытащила пистолет, целясь в…
— Интересное приветствие, — заметил Септимус.
Он опустил руки на пояс с кобурами, засунув за кожаный ремень большие пальцы.
— Я опять нечаянно рассердил тебя?
— Сколько ты там стоял? — Октавия сузила глаза. — Когда ты вошел?
— Пес только что впустил меня. Он снаружи с Марухом и остальными из твоего «нишаллита»общества.
Это
Септимус подошел ближе, и девушка позволила ему забрать пистолет у нее из рук. Он стоял так близко, что Октавия различила запах пота и железистый душок смазки, которой Септимус протирал оружие Первого Когтя. Положив пистолет на сиденье трона, оружейник взял ее руки в свои. Потрепанные кожаные перчатки накрыли ее бледные, неухоженные пальцы.
— В чем дело? — спросил он. — У тебя очень холодные руки.
Септимус был на голову выше Октавии, и, чтобы заглянуть ему в глаза, девушке пришлось смотреть снизу вверх. Падающие в беспорядке пряди его волос почти закрыли аугметические протезы на щеке и виске.
— На этом корабле всегда холодно, — ответила она.
Было трудно отвлечься от того, как близко он подошел.
Никто не подходил так близко к ней уже долгие месяцы — с тех пор, как Талос вынес ее из тюремной башни. И в тот раз она ощущала лишь усталое облегчение, ничего больше. Теперь же рядом с ней стоял настоящий человек, от которого струилось живое тепло, — не гигантский фанатик в рычащей броне и не горбатый мутант с зашитыми нитками глазами.
— В чем дело? — спросил он.
Подбородок раба порос светлой щетиной — не брился последние два дня. Тревога омрачала его черты. И снова, уже в который раз, девушка невольно подумала, что могла бы назвать его красивым, не будь он еретиком, не теки в его венах чернота этого корабля.
— Я не привыкла к тому, чтобы меня трогали.
Октавия склонила голову, не замечая, как неприступно сейчас выглядит. Десятки поколений благородных предков, хоть и остались позади, никуда не исчезли.
Септимус отпустил ее руки, хотя и не сразу. Пальцы раба медленно разжались, и тепло, которое он принес с собой, ушло.
— Прости меня, — сказал он. — Иногда я забываю о твоем происхождении.
— Только это и заставляет меня мириться с твоим присутствием, — улыбнулась девушка. — Что ты сказал, когда вошел?
Момент был нарушен. Септимус сузил здоровый глаз, и аугметическая линза зажужжала, пытаясь скопировать движение.
— Я ничего не говорил. Я вошел и просто смотрел. Ты в кои-то веки выглядела спокойной. Мне не хотелось мешать тебе.
— Коршиа сей, — тихо проговорила она. — Что это значит?
— Это значит «остерегайся», — ответил Септимус. — Или, если переводить более дословно, это угроза на жаргоне родного мира легиона. Предупреждение тем, кто вскоре умрет: «Дыши сейчас». Объяснить значение просто: дыши, пока можешь.
— Да, я поняла. — Она изобразила улыбку. — Очаровательная культура.
Септимус пожал плечами, прошуршав тканью куртки.
— Угрозы нострамских головорезов. Хозяева часто их произносят. Ты слышала это от кого-то из команды?