Кровавый корсар
Шрифт:
— Перестань волноваться. — Девушка мотнула головой, наградив его настолько сердитым взглядом, насколько способна была изобразить. — И убери руки с пистолетов. Я не девчонка, которую надо защищать на школьной игровой площадке от всякого, кто начнет ее обзывать.
Септимус отвел глаза, смущенный ее словами.
— Я ничего такого не подразумевал.
— Все в порядке, — сказала девушка, хотя тон ее говорил как раз об обратном. — Просто забудь.
— Как прикажешь. — Он склонил голову в учтивом поклоне. — Чувствую,
— Подожди!
Он замер. Октавия прочистила горло.
— Я имею в виду, подожди минутку. Ты чего-то хотел? Теперь ты редко сюда заходишь.
Девушка постаралась отпустить последний комментарий небрежно, убрав из голоса все оттенки.
Усилия ее увенчались лишь частичным успехом. Октавия поняла это по тому, как Септимус взглянул на нее.
— Вознесенный велел не беспокоить тебя, — сказал раб. — И я выполнял свои обязанности. Надо было обучить Маруха. У нас на руках пять комплектов брони, требующих починки, и еще оружие Первого Когтя.
Октавия отмахнулась от его извинений.
— Так ты чего-то хотел?
Оружейник нахмурился.
— Прости, но я не понимаю, почему ты так враждебно настроена этой ночью. Я хотел повидать тебя, ничего больше.
Септимус сунул руку в карман куртки и задержал ее там. После неловкой паузы он поинтересовался:
— Как ты себя чувствуешь?
Значит, он собирается продолжать в том же духе. Как типично! Последнее, что ей сейчас надо.
— Ты не мог бы просто расслабиться? Хоть раз? Не уверена, что способна вынести твои формальные любезности нынешней ночью, Септимус. Мне нужен друг, а не очередной дрессировщик. Так что выбери, кто ты, и держись выбранного курса.
Септимус сжал зубы, и девушка ощутила чуть неловкую радость победы. Она угодила в яблочко.
— Это не формальность, — ответил раб. — Это называется «уважение».
— Формальность или уважение, мне больше нравится, когда ты оставляешь его за дверью. — Натянуто улыбнувшись, она собрала волосы в хвост. — Ты в последнее время смотрел в окно? Метафорически выражаясь.
— Я стараюсь не смотреть. Тебе, возможно, следует поступать так же.
Вместо того чтобы пуститься в объяснения, Септимус обошел комнату. Раб переступил через брошенную на пол одежду и комки смятой бумаги — свидетельства ее многочисленных и неудачных попыток вести дневник.
— Когда ты в последний раз прибиралась? Похоже, ты тут безуспешно сражалась с торнадо.
— Все не так плохо.
— По меркам загонов для рабов, да, это практически дворец принцессы.
Вытащив руку из кармана, Септимус что-то швырнул девушке.
— Это тебе.
Октавия поймала подарок обеими руками. Крошечный сверток, не длиннее ее мизинца, обмотанный голубой тканью. Лоскуток материи, похоже, оторвали от униформы рабов легиона. Девушка покосилась на Септимуса,
На ее ладони лежало кольцо. Легкий ободок из нежно-кремовой кости, с вырезанными на нем миниатюрными и изящными нострамскими рунами.
— Ох! — сказала она, внезапно растеряв все слова.
Октавия не понимала, что должна чувствовать: удовольствие, удивление или смущение. Единственное, что девушка могла сказать определенно, — она чувствовала всё разом.
— Это в благодарность, — Септимус выключил последний экран, — за Крит. За то, что помогла нам бежать, хотя могла бы и убить.
— Ох! — повторила она.
— Я выменял его, разумеется, — сказал раб, — на Черном Рынке.
Септимус вновь подошел к ней и встал рядом с троном.
— Они очень редкие. Из этого материала трудно вырезать украшения. Только тот, у кого есть доступ к станку, может изготовить их.
Девушка покрутила кольцо в руках. Мелкие нострамские руны она прочесть не смогла.
— Из чего оно сделано?
— Из кости. Кости Кровавого Ангела — одного из врагов, убитых на борту.
Октавия вновь подняла голову и взглянула ему в лицо.
— Ты купил мне подарок, вырезанный из костей героя Империума.
Она произнесла это без вопросительной интонации и без улыбки.
Септимус, однако, улыбнулся.
— Ну, если ты это так формулируешь…
— Я не хочу его.
Девушка протянула кольцо Септимусу. Встретившись с ним взглядом, она покачала головой.
— Ты невероятный придурок, и… и притом еретик.
Оружейник не взял кольцо обратно. Он просто отошел в сторону и ткнул носком ботинка груду мусора.
— Все обвинения справедливы.
Позволив гневу взять над собой верх, девушка неосторожно выпалила:
— Ты что, собирался впечатлить меня этим?
Септимус недоуменно воззрился на нее.
— Впечатлить? Для чего?
Она смерила его негодующим взглядом.
— Ты знаешьдля чего.
Его смех разозлил Октавию еще больше.
— Так ты серьезно? — проговорил раб и снова расхохотался.
— Пошел вон, — сказала она, скупо улыбнувшись, — пока я тебя не пристрелила.
Он и не подумал уходить. Оружейник подошел к Октавии, взял ее руку в свои, медленно, осторожно поднес к губам и поцеловал давно не мытые костяшки пальцев. Поцелуй был мягок, как прикосновение ветерка.
— Все не так, как тебе представляется, Октавия. Ты — самый ценный раб на этом судне. Смертный приговор ждет всякого, кто вызовет твой гнев, потому что у легиона нет трофеев дороже тебя. Ты красива — единственный лучик красоты в этом бессолнечном мире. Но мне никогда не приходило в голову ничего, кроме как смотреть на тебя издалека. С чего бы мне даже мечтать о другом?