Кровавый круг
Шрифт:
30
Натан проснулся перед рассветом. Вымылся под струйкой воды, которая капала из трубы в ванной, надел полотняные брюки, футболку, походные ботинки, собрал рюкзак: фотоаппарат, фонарь «Меглайт», наличные деньги, блокнот для записи и нож. Запер дверь комнаты и вышел из диспансера.
Все было бледно-голубым, так что земля и небо казались раскрашенными одной и той же акварелью. Натан обошел деревню. Ни одного движения. Ни звука. Все спали. Он направился к высокому скалистому мысу, который
Накануне вечером, после встречи со священником, он добрался до своей маленькой комнатушки с пожелтевшими стенами, в которую поставили походную кровать и эмалированный таз. Дети, которые ожидали его перед долиной, чтобы он от них не ускользнул, проводили его к маленькой лавочке, расположенной на краю деревни, где он поужинал козьим мясом, приготовленном на вертеле, маниоковым тестом, жареными бананами, — все было обильно полито соусом из жгучей паприки. Улыбающиеся жители Кибумба приходили справиться о причине его визита или просто на него посмотреть. К девяти часам, шатаясь от усталости, Натан поблагодарил своих гостей и ушел. Ночь была беспокойной. Два раза он просыпался от ощущения чьего-то дыхания, бродящего вокруг него. Он зажигал свечу, но, убедившись, что комната пуста, возвращался к своим снам. Вероятно, это было следствием вчерашней проповеди… Призраки миссионера забрели к нему.
Отец Спрайет был кое в чем прав: шансы, что беженцы из Катале о чем-нибудь вспомнят, ничтожны. В его памяти возникли изуродованные трупы со Шпицбергена. Почти десять лет отделяли экспедицию «Полярного исследователя» от переселения хутус, и, хотя он пока двигался на ощупь в этом новом расследовании, он чувствовал, что, кроме него самого, невидимая, тончайшая нить соединяла эти две тайны.
Голос прошептал:
— Привет…
Натан повернулся. Молодой человек с продолговатыми миндалевидными глазами, скрестив руки, держался в тени тропического дерева.
— Что тебе нужно? — спросил Натан.
— Отец Дени вызвал меня радиограммой, он попросил тебя проводить…
Это был робкий мальчишка, лет восемнадцати, не больше, с длинным хрупким, искривленным телом, из-за чего походил на странную цаплю. Черты его лица были тонкими, а натянутая на изможденном лице кожа казалась такой же голубой, как заря. На нем была белая, безупречно выглаженная рубашка, черные брюки и сандалии.
— Как тебя зовут?
— Юма.
— Здравствуй, Юма. Я Натан.
— Ты хочешь пойти в Катале, поговорить с людьми?
— Да.
— Нужно заплатить за бензин.
— Я знаю, священник предупредил.
— Шоферу тоже нужно заплатить.
— Не беспокойся. Поехали.
Красно-белый джип медленно покатил по грязной дороге без покрытия. По словам доктора Виллемс, дорога от Кибумба до лагеря Катале занимала полчаса, но Натан понял, что это время, рассчитанное в сухой сезон, увеличивалось вдвое в сезон дождей. Машину вел молодой гид, абсолютно бесстрастный и молчаливый. После часа езды и двух военных заграждений, где Натан расстался с несколькими пачками конголезских франков, они достигли новой деревни, еще более крупной и просторной, чем Кибумба.
— Куда мы едем? — спросил Натан Юму.
— Мы едем за разрешениями.
— Какими разрешениями?
— Чтобы идти в лагерь.
Натан достал из сумки бумагу с печатями.
— Оно у меня есть. Не нужно. Разворачивайся.
Юма внимательно рассмотрел документ и возразил:
— Эти приходят из Гомы. А нужно разрешение начальника зоны.
— Подожди, полагаю, мы друг друга плохо поняли. Мне наплевать на эти разрешения и на твоего начальника зоны, из-за которых мы потеряем целый день. Езжай назад, пожалуйста!
— Это обязательно, и потом, это хорошо, если ты встретишься с главой зоны.
— Да? И почему?
— Потому что это бывший военный, он был капитаном в армии. Это он командовал патрулями наблюдения на границе в июле 1994 года. Капитан Эрмес, он знает много вещей…
Юма остановился рядом со сверкающим внедорожником, припаркованным перед единственным основательным сооружением в квартале. Куб из железобетона, над которым возвышалась гигантская спутниковая антенна. Перед входной дверью были сложены мешки с песком.
Эрмес Кахекуа, жирный и некрасивый человек, в обществе двух женщин удобно устроился на диване, обитом потертым красным бархатом. Они смотрели телевизор. На столике стояли большие пустые бутылки местного пива.
— Добрый день, господа, садитесь. Чем обязан?
Натан и Юма устроились в разномастных креслах. Юма объяснил причину визита.
— Откуда вы приехали, господин…?
— Натан. Я француз.
— А, Франция. Я знаю Францию, я получал там военное образование, в 1996 году. В Пуатье. Я ездил в Футуроскоп, привез оттуда великолепную майку; вы там были?
— Не имел такого счастья. Простите меня, капитан, но мы спешим.
Эрмес изобразил подобие улыбки.
— Итак, вы желаете получить разрешение… Регион опасный, вы знаете… В данный момент там промышляют май-май…
— Мы это осознаем, капитан, и сумеем доказать вам свою признательность, — снова вмешался Юма.
— Хорошо, желаете что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, — отказался Натан.
— Тогда ваше здоровье!
Эрмес Кахекуа поразительно уродлив. В правой глазнице виднелось желтое, вызывающее отвращение глазное яблоко, а от огромного носа осталась бесформенная шершавая масса.
— Капитан, — снова заговорил Натан. — Вы были военным…
— Точно, офицер армии покойного Мобуту Сесе Секо.
— Вы и ваши люди были расквартированы на границе Руанды в июле 1994 года, не правда ли?
Кахекуа щелкнул языком и срыгнул.
— Вы хорошо информированы.
— Вы знаете лес и окрестности Катале.
— Это там я потерял глаз, паразит… онхоцеркоз. Маленькие мушки, которые вас кусают и…
— Могу я задать вам несколько вопросов о неожиданно возникших фактах из того времени? — прервал его Натан, выкладывая на стол купюру в двадцать долларов.