Кровавый круг
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что какое-то третье лицо ввело ей вышеупомянутый вирус?
— Да.
— Я думаю, что это чистая фикция.
— Вы помните ее последние слова?
— Нет… не очень.
Натан вытащил из кармана отчет и протянул его Дерену.
— Прочитайте. Вы сами их записали.
Вирусолог сосредоточился на документе.
— Вы же не намекаете на эту историю с демонами? — спросил он.
— Да.
— Тогда позвольте сказать, что вы заблуждаетесь. Руандцы очень религиозные люди… Думаю, что это было больше связано со страхом смерти, эта
Натан хорошо знал, что речь шла не о молитвах. Необъяснимым образом эта жертва вырвалась из ада, который увидела собственными глазами, она ускользнула от своих палачей и назвала их…
Дерен терял терпение. Он демонстративно смотрел на часы.
— Мне кажется, мы отклоняемся от темы. Если бы вы рассказали о том, что обнаружили…
— Ответьте на мои вопросы, — предложил ему Натан. — Обещаю, вы не пожалеете.
Дерен, не привыкший к приказам, казался озадаченным. А Натан продолжал:
— Как вы думаете, возможно ли использовать вирус как биологическое оружие?
— Разумеется. В наши дни мы даже располагаем знаниями и средствами, которые позволяют изготовлять вирусы «на заказ». Вирусные геномы обычно очень малы, но мы умеем их расшифровывать. Устанавливая их последовательность, мы можем обрабатывать и даже полностью синтезировать их, создавая таким образом биологические единицы, наделенные инфекционными свойствами и способные к репликации.
— С какого времени подобные процедуры стали технически возможными?
— Такие, о которых я только что упомянул… примерно с 50-х годов XX века. Но идея о биологическом оружии появилась много веков назад. У нас есть несколько замечательных примеров: воинственные татары, уничтоженные эпидемией чумы во время осады Каффы, в нынешнем Крыме в… XIV веке, я полагаю. Им в голову пришла ужасная идея катапультировать зараженные чумой трупы в осажденный город. Вирус оспы, о котором мы только что говорили, был передан инкам через зараженную одежду, подаренную испанцами в ходе завоевания. Совсем недавно, в 1945 году, около трех тысяч заключенных умерли в зловещих японских лабораториях в Маньчжурии. Их палачи привили им микробы чумы, сибирской язвы, холеры и мальтийской лихорадки. Имеются еще десятки подобных примеров…
Сердце Натана работало с перегрузкой при этом новом открытии. Сам того не зная, Ален Дерен только что, возможно, подсказал ему существенную деталь. Но оставался еще один немаловажный пункт: прояснить цель экспедиции «Полярного исследователя».
Тогда ему на ум пришла еще одна мысль: дата кораблекрушения «Дрездена» должна была обязательно куда-нибудь его привести.
— Последний вопрос, профессор: какие ассоциации у вас вызывает 1918 год?
Гримаса раздражения появилась на лице Дерена.
— Я был терпелив, но вы переходите все границы, господин Фал…
Натан не дал ему закончить.
— Ответьте, профессор, это очень важно, вы скоро поймете…
Дерен холодно на него посмотрел.
— 1918 год, профессор? — повторил Натан.
— Я действительно не вижу связи, — вздохнул вирусолог. —
— Не знаю… к обоим.
— Итак, если к человеку, то 1918 год обозначает конец Первой мировой войны, для вирусолога он имеет совсем другое значение…
Натан сглотнул. Ледяные иглы пощипывали ему затылок.
— Что вы хотите сказать?
— 1918 год означает, прежде всего, ужасную эпидемию испанского гриппа. Бедствие, которое погубило от тридцати до сорока миллионов людей по всему миру, то есть в пять раз больше, чем сама война…
Натан принял информацию, словно флакон купороса, брошенный в лицо. Он не подумал об этом событии.
Солдаты из льдов… Внезапно начала вырисовываться истина.
— Вам известны попытки повторного получения этого вируса? — спросил он сдавленным голосом.
— Такие попытки действительно имели место… — снова вздохнул Дерен, который, кажется, не заметил, как изменился тон Натана. — Куда вы метите?
— Профессор… пожалуйста. Этот вопрос может быть самым важным.
— В 1968 году американская команда попыталась восстановить штамм, осквернив могилы эскимосов, которые умерли от вируса в 1919 году. Других, более недавних попыток не было…
— Зачем пытались обнаружить этот штамм? — прервал его Натан.
— Получив образец нетронутого вируса, мы смогли бы понять его функционирование, это, вероятно, позволило бы выработать вакцину и таким образом предупредить новую эпидемию. Вопреки убеждениям грипп является одним из самых опасных микробов, которые известны человечеству наравне с чумой и ВИЧ-инфекцией. Если бы такой возбудитель снова появился сегодня, поверьте, это стало бы настоящим бедствием для человечества.
— Каким был исход этих экспедиций?
— Они потерпели неудачу. Несмотря на тот факт, что они были похоронены на Крайнем Севере, где земля постоянно заморожена, тела не были зарыты достаточно глубоко, и весенняя оттепель последующих лет уничтожила все следы гриппа. Для хорошей сохранности тела должны были бы находиться в абсолютно замороженной почве.
— В чистом льду?
— Например…
Натан был близок к цели, он это чувствовал.
— Если бы вам самому пришлось извлекать этого возбудителя, как бы вы это проделали?
— У трупа, вы хотите сказать?
— Да.
— Я бы взял фрагменты мозга и легких, именно там находят самую большую концентрацию вируса.
Эта последняя информация отозвалась похоронным звоном в сознании Натана. Детали головоломки наслаивались друг на друга с хирургической точностью…
Он понял это в тот самый момент, когда ученый упомянул эпизод с осадой Каффы… Если в XVII веке человек еще не обнаружил научным образом существование вирусов, убийцы из манускрипта сделали это эмпирически. Они поняли, что зло, живущее в легких и мозге больных, можно распространять. Так же как члены экипажа «Полярного исследователя» с телами, заключенными в обломках корабля, чудовища из прошлого нашли африканца, так как он был болен гриппом или подобной болезнью, чего Элиас не мог знать.