Кровавый пир
Шрифт:
Наташа ожила при мысли о спасении. Значит, скоро кончится смута, воров побьют, и не будет ей страшен Василий.
Она сидела за пяльцами у оконца и тихо беседовала с Викентием, когда по лестнице вдруг раздались поспешные шаги, настежь распахнулась дверь, и на пороге словно вырос Василий.
В первое мгновение Наташа встала, выпрямилась и словно окаменела от ужаса.
– Он! – вдруг раздался пронзительный вопль, и Наташа даже не узнала своего голоса. Но страх вдруг исчез в ней, и она стала
VII
Василий не слыхал ее крика, отдавшись восторгу. Он двинулся к ней с протянутыми руками и заговорил:
– Выздоровела, рыбка моя! Ну вот мы и вместе!
– Прочь! – грозно крикнула Наташа, отодвигаясь от него.
Василий вздрогнул и остановился, опустив в изумлении руки.
– Как? – растерянно произнес он, и все перечувствованные им страхи сжали его сердце.
– Прочь, убийца! – повторила Наташа – Прочь, разбойник! Не прикасайся ко мне! Ты весь в крови!
– Наталья, в уме ли ты? Что говоришь? Тебя ради я пошел на это!
– Меня ради? – строго произнесла она. – Не смей говорить этого! Меня ради ты сжег на огне моих отца и брата? Сквернил храмы Божьи? Бил женщин и детей, топил и вешал безоружных? Меня ради! Прочь от меня! Ты страшен, ты противен! Прочь!
Кровь прилила к лицу Василия.
– Но я люблю тебя!
– А я ненавижу! Проклятый ты!
– Наталья, сжалься! Я умру без тебя. На что мне жизнь?
– Умри! Только мало тебе одной смерти! – с презрением и ненавистью сказала она.
У Василия закружилась голова. Злоба охватила его.
– Так нет же! – воскликнул он. – Ты моя и моею будешь!
Он кинулся к ней и сжал в своих объятиях.
– Пусти! – закричала она, плюнув ему в лицо.
– Моя!
Василий поднял ее. В это время на него бросился карлик.
– Убей меня, я не отдам ее! – закричал он, хватая его руку. Наташа вырвалась.
– Так сдохни! – прорычал Василий, обнажая кинжал, и карлик со стоном покатился по полу. Попадья пошатнулась и лишилась чувств.
Василий отбросил кинжал, снова схватил Наташу и, подняв ее, понес с лестницы.
– Придержите попа! – сказал он своим товарищам. – И за мною!
Он вышел с драгоценною ношею и быстро пошел, не чувствуя даже ее тяжести. Наташа бессильно висела на его плече.
Через несколько минут его нагнали товарищи.
– Поп-то проклинает нас, беда! – с усмешкой сказал Кривой.
– Помоги нести! – хмуро ответил Василий. – А ты, – обратился он к Горемычному, – заготовь коней! Скоро!
Он вошел в воеводский дом. Там суетился Гришка Савельев.
– Это что еще? – воскликнул он при виде Василия с ношею.
– Невеста моя! – хмуро ответил Василий и, положив на лавку, стал заботливо ее встряхивать.
Она пришла в себя и
– Ну, брось дурить! – грубо сказал ей Василий. – Сейчас поедем!
Гришка насмешливо посмотрел на него:
– Это с ею?
Василий молча кивнул.
– Твое дело! – сказал Гришка. – Мы на круге решили на Пензу ехать. Там наших много! Укрепимся, отпор дадим! Ты с нами?
– А хоть и с вами! Мне все равно!
– Ну, ин! Тогда готовсь. Наши седлают!
– А я за конями послал!
Наташа сидела безмолвная, печально опустив голову. «Словно в сказках о разбойниках, – думала она, – и что я поделаю». Но в то же время в душе ее складывалось решение о смерти.
– Есть кони! – сказал, входя, Горемычный. Василий встал.
– Так и я на Пензу! – сказал он Гришке.
– Слушай, – обратился он к Наталье, – я тебя вязать не буду, но если ты станешь руками махать, всю перевяжу и к торокам прикреплю!
Наталья покорно опустила голову.
– Идем!
Василий вывел ее. Казаки усадили ее в седло. Василий вскочил на коня, и они поскакали.
Странные чувства волновали Василия. Он и любил, и ненавидел теперь Наталью. Ему хотелось и осыпать ее поцелуями, и бить; хотелось упасть к ее ногам и зарезать.
Наталья же словно окаменела. В душе ее не было ни печали, ни отчаяния, ни страха, в уме – мыслей.
А сытые кони мчали их по глухой степи, и топот их звонко разносился по воздуху.
Часть шестая
I
Прилуков – князь едва дал передохнуть своему войску и тотчас двинулся на Самару, которая с такою же легкостью передалась ему, с какой недавно Стеньке Разину.
Из клетей и амбаров и из разных скрытных мест повылазили перепуганные насмерть бояре, дворянские дети, дьячки и подьячие.
Князь Прилуков тотчас поставил временного воеводу, открылись застенок и тюрьмы, и снова кровь полилась широкой волною, только на этот раз с переменою ролей. Вокруг Самары и по берегу, словно роща, выросли ряды виселиц, и на них закачались казаки, бунтовавшие холопы, башкиры, стрельцы – изменники и перекинувшиеся посадские.
Прилуков сидел в Самаре три дня, каждый день во все стороны рассылая отряды для поимки воров, и со всех концов их приводили десятками.
Воевода по чести чинил каждому допрос и потом казнил.
– Вот так здорово! – смеялся Дышло. – Как мы их разметали, князюшка! Словно кречет глупых ворон!
– Пожди, – отвечал князь, – крамола-то, вишь, как проказа рассыпалась! До Москвы, бают!
– Здесь-то, князюшка, мы ей дыхнуть не дадим! Князь качал головою и вздыхал.
– Крови-то, крови напрасной сколько!