Кровавый рыцарь

Киз Грегори

– Я попробую выразиться иначе, – сказал Нейл.

– О, пожалуйста.

– Вы знаете остров Лин?

– Боюсь, что нет.

– Ничего удивительного. Это всего лишь скала, хотя и с тысячей крохотных долин и расселин. Там есть волки, но они живут в горах и не спускаются вниз, туда, где селятся люди.

Когда мне шел пятнадцатый год, я все лето провел на Лине, где служил в лирском гарнизоне. В тот год с гор спустился волк – крупный волк. Сначала он убивал только маленьких детей и овец, потом начал охотиться на подростков, женщин и даже мужчин. Нет, он не ел своих

жертв; он просто калечил их и оставлял умирать. Понятно, что могло быть множество причин, по которым он так поступал; может быть, погибла его мать вместе с братьями и сестрами, и он вырос вне стаи, одиночкой, изгоем. Может быть, его кто-то укусил, и он взбесился. Не исключено, что однажды с ним плохо обошелся какой-то человек, и волк поклялся мстить всему нашему роду.

Мы не стали задавать себе все эти вопросы. Не было нужды. Тварь выглядела как волк, но вела себя иначе. Его невозможно было отпугнуть или усмирить, с ним невозможно было договориться. Оставалась единственная возможность сделать наш мир лучше – уничтожить волка. Так мы и поступили.

– Можно возразить, что для волка вы не сделали мир лучше.

– И можно ответить, что, если мир постарается соответствовать желаниям одного безумного волка, он вряд ли станет лучше для кого-то еще. И тот волк, который этого потребует, и есть это черное дерево в зеленом поле вереска.

– А почему не зеленое дерево в черном поле вереска? – задумчиво спросил Роберт.

– Почему бы и нет? – согласился Нейл. – Дело ведь не в цвете.

– Тогда я хочу задать вам вопрос, – сказал Роберт.

Он допивал остатки вина и потянулся за бутылкой, однако в последний миг остановился.

– Вы позволите?

– Как вам будет угодно.

Роберт налил себе вина, отхлебнул и вновь повернулся к Нейлу.

– Вот мой вопрос. Представим себе, что кто-то кажется вам этим вашим черным деревом, действительно злым человеком. Бешеным волком, которого необходимо убить. Разве вы могли бы доверить ему жизнь, скажем, молодой женщины, вне зависимости от того, какие обещания он дает?

– Он служит лишь себе, – ответил Нейл. – Он не признает никого выше себя. Поэтому я могу быть уверен, что он никогда не пожертвует собой.

– В самом деле? Даже из мести? В конце концов, все мы умрем. Я не знаю способа этого избежать – неужели он известен вам? Предположим, что этот человек имеет некие амбиции, удовлетворить которые невозможно. Если кто-то не может получить в наследство дом, о котором мечтает, неужели он не попытается его сжечь? Разве такое поведение не должно быть естественным для человека, которого вы только что описали?

– Я устал от всего этого, – сказал Нейл. – Если что-нибудь случится с Энни, ваша смерть будет медленной.

– Но как она сможет подать вам сигнал? Откуда вам знать, все ли с ней в порядке?

– Такой сигнал существует, – заверил его Нейл. – Мы сможем увидеть его отсюда. Если до заката ничего не произойдет, я отрежу один из ваших пальцев и отошлю его вашим людям. И так будет продолжаться до тех пор, пока ее не освободят или не станет очевидно, что Энни мертва.

– Вы окажетесь в дурацком положении,

когда все это закончится, а мы с Энни станем добрыми друзьями. Как вы думаете, что случается с рыцарями, которые угрожают своему господину?

– Сейчас меня это не интересует, – ответил Нейл. – А когда придет время, я приму ту судьбу, которой заслуживаю по мнению моей королевы.

– Конечно, так и будет, – фыркнул Роберт.

Потом он посмотрел на небо, и губы его искривила улыбка.

– Вы не спрашиваете о своей прежней королеве, Мюриель. Разве вам не любопытно?

– Речь не идет о праздном любопытстве. Я не спрашиваю вас потому, что у меня нет никаких оснований вам верить. Любые ваши слова лишь посеют во мне сомнения. Придет время, и все разъяснится.

– Предположим, она пожалуется, что я плохо с ней обращался. Предположим, что все пройдет хорошо – я отойду в сторону, Энни займет трон, – а у Мюриель будут жалобы на плохое обращение…

– Тогда у нас состоится еще одна беседа о бешеных волках.

Роберт допил вино и вновь потянулся к бутылке. Однако та тоже опустела.

– Не сомневаюсь, что у вас найдется еще, – громко произнес он.

По кивку Нейла один из солдат Артвейра поспешил за новой бутылкой.

– Значит, дело не в Фастии? – спросил Роберт. – Я говорю о ваших чувствах. Надеюсь, она не имеет отношения к происходящему.

До сих пор Нейл испытывал к Роберту лишь презрение, и его это устраивало, поскольку позволяло сдерживать кровожадные порывы. Теперь ярость вновь вспыхнула в нем, и лишь огромным усилием воли Нейл сумел подавить ее.

– Такая трагедия, – продолжал Роберт. – И бедняжка Элсени как раз собиралась замуж. Будь у Уильяма чуть больше здравого смысла…

– Как вы можете винить короля? – спросил Нейл.

– Он заставил Комвен признать его дочерей наследницами. Он не мог не понимать, что превращает их в мишени.

– Мишени для кого, принц Роберт? – спросил Нейл. – Для узурпатора?

Роберт тяжело вдохнул.

– На что вы намекаете, сэр Нейл?

– Мне казалось, что это вы на что-то постоянно намекаете, принц Роберт.

Роберт наклонился вперед и понизил голос.

– Ну, и как оно? Королевская косточка? Отличается от обычной? Я всегда так считал. Но все они брыкаются и кричат, как животные, не так ли?

– Замолчите, – прорычал Нейл.

– Пойми меня правильно: Фастия нуждалась в хорошей взбучке. Мне всегда казалось, что она из тех, кто предпочитает сзади, на четвереньках. По-собачьи. Все было именно так?

Нейл слышал свое хриплое дыхание, мир повернулся яркой гранью, как в те мгновения, когда им овладевала ярость битвы. Его рука сжала рукоять меча Рока.

– Вам лучше замолчать, – сказал Нейл.

Появился молодой солдат с бутылкой вина.

– Это поможет мне замолчать, – сообщил Роберт.

Но, взяв бутылку, он неожиданно встал и разбил ее о голову юноши.

Все происходило очень медленно: тяжелое стекло ударило в висок, струей брызнула кровь, Нейл заметил, как глаз выскочил из глазницы, когда череп хрустнул, не выдержав удара. Одновременно Роберт потянулся к мечу солдата.