Кровавый след
Шрифт:
— Мы не можем себе позволить допустить ошибку. Сорвать операцию, причинить вред репутации агентства…
Он посмотрел на Квинна, чтобы убедиться, что тот все понял.
— Директор дала нам совершенно четкие указания. Ничего не вводить в базу. Все материалы по Страхан держи в ящике стола. Фамилию Страхан нигде нельзя упоминать. Отныне она для нас мисс Дженни. Именно так ее теперь следует называть; это имя появится на всех инструкциях, которые мы рассылаем другим отделениям. О ней знают только директор, я, ты и небольшая группа, которую ты соберешь немедленно.
— Понимаю.
— Проведи обыск в ее квартире, поставь микрофоны в каждой комнате. Сегодня же! И чтобы ее прослушивала только твоя группа. А еще мы должны точно знать, что она ищет в своем компьютере, какие материалы она там запрашивает, сканирует или распечатывает. Необходимо также установить прослушку ее переговоров по мобильному телефону.
— А визуальный контроль? Слежка?
— Нет. Сосредоточься на Беккере. Кстати, о Беккере: нужно срочно найти двух подручных Шабангу, с которыми поработал Беккер… — Масило сверился со своими записями. — Согласно расшифровке, Беккер сказал Шабангу: «Один из них здесь. Он говорит, что его зовут Енох Мангопе, у него бельмо на глазу. Говорит, что работает на тебя». А второго зовут Кеноси, это все, что мы знаем. Найди их, Квинн, мы должны точно знать, что сказал им Беккер. Вопросы есть?
— Нет.
— Следующее распоряжение касается Ронна в Уэлвис-Бэй. Ему нужно разрабатывать свой источник…
— Не рановато ли?
— У нас нет выбора. Квинн, осталась неделя! Больше времени у нас нет.
— Я ему передам.
— Это все, спасибо.
Квинн встал и подошел к двери, где остановился.
— Почему мисс Дженни?
— Так решила директор. Очевидно, так звали кого-то, кто шпионил за американцами. Очень давно.
Квинн нахмурился.
— Сам найдешь, — сказал Масило.
Маунтин-стрит в районе Ньюлендс была густо обсажена деревьями. Большие дома, высокие заборы.
Оперативник, наблюдавший за Шахидом Латифом Османом, работал в пустой спальне на верхнем этаже дома номер 12, с разрешения владельца, который по большей части отсутствовал. Не идеальный наблюдательный пункт, потому что дом Османа находился наискосок. Хорошо просматривались только крыльцо, часть подъездной дорожки, гараж, кусок газона и парадная дверь. Но ничего лучшего у них не было.
В начале десятого перед входом остановилась белая «тойота-ярис». Оперативник повернул стоящий на треножнике мощный бинокль и припал к нему.
Он увидел, как Беккер выходит и подходит к воротам, где в стальной блестящей табличке было встроено переговорное устройство. Нажал кнопку. Стал ждать.
Нагнулся и что-то сказал в интерком. Снова выпрямился, посмотрел на ворота.
Оперативник перевел бинокль на парадную дверь. Шли секунды. Потом дверь открылась. Вышел Шахид Латиф Осман в мусульманской одежде, подошел к воротам. Не спеша, с достоинством. Что-то сказал Беккеру,
Осман покачал головой.
Беккер снова заговорил.
Осман что-то сказал; жестикуляция и мимика стали агрессивными.
Беккер что-то сказал.
Осман сделал жест рукой, обозначающий, что Беккеру лучше уйти.
Беккер снова что-то сказал.
Осман развернулся и зашагал назад, к двери. На пороге обернулся, что-то крикнул, вошел в дом и захлопнул дверь.
Сотрудник ПРА снова навел бинокль на Беккера. Тот еще немного постоял у ворот, а потом направился к машине.
Оперативник уверял, что Беккер улыбался.
В 14.03 сотрудники, которым поручили провести обыск в квартире Миллы, вошли в дом. Все они были людьми опытными. Перед тем как приступить к обыску, они сфотографировали на цифровую камеру все комнаты, все шкафы и ящики стола.
Один из них нашел дневники и сразу позвонил Квинну.
— Двадцать четыре тетради. Самые старые от восемьдесят шестого года. Копирование займет много времени.
— Сфотографируй самый свежий… за последние полгода. Остальное можно копировать постепенно, по кусочку. Начиная с завтрашнего дня.
В 15.32, когда с обыском было покончено и всем комнатам вернули первоначальный вид в соответствии со снимками, прибыли техники, которые установили микрофоны.
К дому номер 15 по Чемберлен-стрит в Вудстоке начали съезжаться члены Верховного комитета.
Оперативница, сидящая в доме напротив, тут же позвонила Квинну и убедилась, что вся аппаратура работает.
Она слушала, не особенно надеясь на микрофон, вделанный в кронштейн спутниковой тарелки.
К ее удивлению, в 15.59 она услышала возмущенный голос Шахида Латифа Османа:
— Представляешь, он заявил, что его отправил ко мне Шабангу! Шабангу сказал, что у меня его деньги… У Птички-Невелички или у меня!
— Успокойся, Шахид, не забывай о сердце… Ты запомнил номер машины? — спросил Шейх, или Сулейман Долли.
— Да.
— Пошли вниз; там и поговорим.
Он позвонил ей в начале седьмого.
Она сидела в спальне, перед ноутбуком, намереваясь поработать над книгой.
На дисплее высветился незнакомый номер.
— Милла слушает, — осторожно сказала она.
— Жареная картошка в «Выборе рыбака» всегда золотистая, хрустящая, очень горячая и свежая, а хек прямо тает во рту. И вечер сегодня чудесный.
— Что жителю Фри-Стейта известно о хеке, тающем во рту?
— Абсолютно ничего, я просто надеялся, что ты не сумеешь устоять, услышав такие поэтичные сравнения.
— Они пробуждают воспоминания…
— Мы, уроженцы Фри-Стейта, люди простые. Это значит «да»?
— Где находится «Выбор рыбака»?
Квинну переслали фотокопии страниц дневника Миллы Страхан. Вначале на его мониторе появились записи, сделанные в последнюю неделю.