Кровавый смог

Шаповал Ярослав Валерьевич

Лестница играла мелодию печали, когда детектив подымался по ней на второй этаж. Его потная рука оставляла след на поручне, который из светлого дерева превращался в оттенок темного. С другого угла на него смотрели картины семьи Клэтчер: две жизнерадостные женщины, одна из которых мертва, а к другой направлялся Бруно. На первой фотографии они ели самодельные гамбургеры, а на второй организовывали генеральную уборку на том месте, где сейчас тем же занимались его коллеги.

В коридоре ему стало спокойней. Ничто уже

не трещало и не гудело в ушах, кроме гладкого и одновременно противного голоса Меган. Ему казалось, что она сейчас наблюдает за всем происходящим и красноречиво описывает в своей постоянной колонке. Многие люди прочитают то, что она опубликует, и во что бы то ни было поверят этому. Бруно боялся, что все это сможет обернуться злой шуткой для полиции, осмеивать которую будут те, кому не лень.

Он не собирался этого допустить.

Черная дверь располагалась перед ним. Бруно приложил к ней ухо, чтобы услышать то, но что рассчитывал. За ней звучал сдержанный плач, напоминавший Бруно мычания скота с фермы дяди. Только к скоту он ни за что бы не подошел.

Он легко постучался костяшками своих рук, подождал и открыл дверь. В темноте Бруно увидел старую Эйдин, лежащую на кровати. Детектив сразу же заметил, как она дрожала, словно в доме нет обогревателей, а на улице далеко за минус двадцать. Они встретились одинаково карими глазами.

– Мне жаль.

Он промолвил это так тихо, что старуха ничего не услышала, но сумела прочитать по губам.

– Спасибо, - автоматически выговорила она, пряча в себе желание расплакаться.

– Могу ли я задать вам пару вопросов?

– Можете.

Бруно подошел поближе. Возле старухи на комоде лежала пепельница, с которой в закрытое окно исходил дым. Пачка сигарет, лежавшая рядом, была пуста. Детектив достал из кармана пару своих злодеек с фильтром и положил у пепельницы.

– Где была ваша племянница?

– Я не знаю.

Комната разразилась плачем. Ее нос шмыгал как приглушенный звук поезда, идущий на резкую остановку. Глаза сморщились от отвращения, а взгляд спрятался в другую сторону комнаты. Бруно сел на кровать, прямо возле ее ног и шепнул:

– Когда приходит беда, мы пытаемся отыскать виновного, но если вокруг нет никого подходящего, мы начинаем винить самих себя,- Бруно подвинулся к ней еще ближе.
– В этом нет ничего плохого. Все мы порой забываем, что в этом мире существует опасность.

– Но не такая же, - запротестовала Эйдин, обернувшись к детективу своими влажными глазами.
– Другой полицейский - женщина - ничего не сказала по поводу того, что же все-таки случилось с моей внучкой, поэтому я спрошу у вас. Как ее убили?

– Я не буду вдаваться в детали.
– Его голос слышался жестче.
– Кто-то задушил Дженнифер.

Он снова поднялся на ноги, потому что чувствовал себя неловко. Обычно, допрашивая людей, Бруно

ходил по комнатам и внимательно их разглядывал. Ведь жилище человека тоже способно что-то сказать и показать. Но здесь, в темной спальне, все это было четно.

– Есть ли у вас предположения, кто мог это сделать?

– Нет. Ее все любили.

"Возможно это и мотив" - задумался Бруно, заметив у кровати выпавшие седые волосы.

– Когда ее можно будет похоронить?
– переживала мисс Клэтчер.

– С этим придется повременить. Она - главное доказательство, которое поможет полиции найти и засадить того, кто это сделал.

Бруно увидел в окне как Скарлетт и ее новый подчиненный ставили второй по счету прожектор, который в скором времени должен будет осветить кровь для будущих снимков. Он не хотел, чтобы Эйдин увидела это, поэтому скрыл всё непроницаемыми шторами. От этого комната стала еще темнее, и в глазах у детектива резко замутилось.

– Ее будут трогать, проводить вскрытие, бальзамировать. Как гадко все это видеть в своей голове.
– Старуха сцепила зубы.
– От этого можно отказаться?

– Нет. Простите.

Мисс Клэтчер попыталась дотянуться до сигареты, оставленной Бруно. С-под подушки она вытащила зажигалку и, после острого щелчка, начала выпускать дым в сторону потолка. Слезы не успевали засыхать на лице, как на них падали новые, но уже без звука. В комнате было как никогда тихо.

– Я найду того, кто это сделал, - убеждал ее детектив.
– Не важно сколько пройдет времени, мы посадим этого человека за решетку. Он предстанет перед обществом и попросит прощение.

– Оно ничего не значит. Прощение не возвращает людей к жизни.

Она была права.

– Я слышала о вас. Видела по телевизору и читала в интернете. Вы поймали того маньяка, который пугал наших женщин пять лет назад.

– Это означает, что вы мне верите?

Она не ответила, потому что с больным видом наслаждалась куревом.

И в этот момент детектив почувствовал резкий удар сердца, что чуть не выскочило из-под его груди. В другом конце комнаты висела картина, о которой он впервые подумал, увидев труп девушки.

– Это Люсьен Фрейд и его дочь?
– не слыша себя спросил полицейский.

– Да.

В золотой рамке была видна голая девушка, лежащая на красном диване. В глаза Бруно бросалась ее красота: большая грудь, пышности которой придавали масла на холсте, стройное тело, вызывающий взгляд и волосы на лобке. Как Дженнифер, только без покрывала.

– Это оригинал, - вставила старуха.
– Подарок от ее отца. Дело в том, что на картине действительно изображена дочь художника - Белла. Он был художником, а она - его музой. Они показали всем, что такое хрупкие отношение между папой и его дочуркой.

Через пару тихих секунд Эйдин зарыдала.