Кровная месть
Шрифт:
— Что ты хочешь от ФСК?— спросил он прямо. — Скажем, завтра, когда Президент на них рявкнет, что ты от них потребуешь в первую очередь?
— Убийц капитана Ратникова, — сказал я.
— А чем это поможет тебе найти убийц Кислевского, Гудимирова, Маркаряна?
— Ты не понимаешь? — удивился я. — Бэби напрямую связан с тем убийством!
— Бэби всего лишь исполнитель, — сказал Костя. — Он случайно оказался в системе Суда Народной Совести. А ведь ты сейчас борешься против них, против этих номенклатурных борцов за народное счастье. И когда ты поймаешь Бэби, он никак не поможет тебе приблизиться
Я неспешно переварил это новое начальственное пророчество, поднял удивленный взгляд на Костю и сказал:
– Но ведь Бэби при таком раскладе должен погибнуть от нашей руки?
— Именно это я и имею в виду, — мрачно кивнул Меркулов.
26
Снова газеты выходили с заголовками, в которых склонялось название Суда Народной Совести, а с экранов телевизоров досужие комментаторы запугивали зрителей своими фантастическими гипотезами. Уже поползли слухи о разрастании движения, уже появились листовки с подписью СНС в провинции, угрожая расправой местным воротилам и паханам. Реакция общественности вполне соответствовала плановым показателям, но этот успех не очень-то радовал Феликса Захаровича. Наступили другие времена.
Теперь уже было не до своеволия, Феликс Захарович почувствовал за собой слежку буквально уже на следующее утро. Он именно почувствовал ее, а не заметил визуально. Это был инстинкт старого чекиста. Но он жил прежней жизнью, гулял в скверике, покупал газеты в киоске и читал их, сидя на лавочке. Днем он сходил в кинотеатр, посмотрел какой-то занудливый фильм о разложении нравов и мафии, а когда вернулся домой, то застал у себя в квартире гостей. Здесь были Секретарь, генерал Чернышев и давешний связник, с которым они встречались на Востряковском кладбище, его бывший сотрудник Ваня Лихоносов, ныне состоятельный финансист, один из директоров преуспевающего концерна, торгующего нефтью.
— В чем дело? — испуганно воскликнул Феликс Захарович, увидев их.
Испуг был чрезвычайно искусен, так что Секретарь даже улыбнулся очень самодовольно.
— Не ждали? Это удивительно, Феликс Захарович. Вы должны были нас ждать.
Феликс Захарович прошел к столу, сел в кресло и некоторое время приходил в себя. Собственно говоря, хотя он их и ждал, но все равно ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться.
— Согласно инструкции,— проговорил он,— никакие контакты в пределах трех суток после совершения акции не допускаются.
— Конечно, как мы могли забыть, — иронично воскликнул Секретарь. — Вы же знаток инструкций. А что говорят инструкции относительно нарушения решения коллегии Суда?
— Насколько я понимаю, — произнес Феликс Захарович медленно, — решение коллегии Суда исполнено с блеском. Все газеты заполнены самыми эпатажными комментариями.
— Решение коллегии касалось не только исполнения казни Стукалова,— сказал Секретарь, — но и ликвидации Бэби.
— Да? — спросил Феликс Захарович. — А мне показалось, что гибель Бэби проистекала из невозможности выбраться оттуда. Но нам это удалось.
— Полно, Феликс, — сказал Ваня Лихоносов. — Не считай нас
— Вы должны сдать Бэби, Феликс Захарович, — произнес Чернышев. — Теперь это просто необходимо.
— Необходимо? — удивился Феликс Захарович. — Из чего же рождается эта необходимость?
— Сколько можно объяснять! — воскликнул Секретарь. — В материалах того самого проекта, которым вы так гордитесь, необходимость ликвидации агентов обосновывается самым решительным образом. Это положение вашего любимого Синюхина! И очень справедливое положение. Но вы решительно не хотите нас понять! Поневоле возникают самые фантастические подозрения.
Лихоносов даже фыркнул при этих словах, и Феликс Захарович, сообразив, в какую сторону распространяется фантазия коллег, даже покраснел.
— Наш человек в прокуратуре повис, — стал объяснять генерал Чернышев. — Мы должны дать ему шанс. Он должен выйти на Бэби и ликвидировать его.
— Почему же не на Дюка? — спросил Феликс Захарович. — Вот вам подходящая фигура для первой жертвы.
— Кстати, я тоже отстаиваю кандидатуру Дюка, — сказал Чернышев. — Но ваше упрямство, Феликс Захарович, вызывает только ответную реакцию. Коллегия настаивает на устранении Бэби. Вы сами их к этому подвели.
— Могли бы быть снисходительны к своему легендарному герою, — сказал Феликс Захарович. — Он только что провернул такое дело!..
— В чем дело, Феликс?— вдруг не выдержал Лихоносов. — Чего ты за него так держишься? Эта твоя тайна становится уже нестерпимой!..
— Потому что — да! — я с ним сроднился, — не выдержав, воскликнул Феликс Захарович. — Потому что это мой агент, я его нашел и воспитал, он мне как сын! Я не хочу отдавать его в жертву ради каких-то сомнительных психологических авантюр!
Все трое смотрели на него изумленно.
— Феликс, — сказал Лихоносов, — это же ваш проект! Ты же сам с таким упоением толковал про органическое социальное устройство!
— Я и сейчас не отрекаюсь от органического общества, — ответил взволнованно Феликс Захарович. — И я всеми силами работаю на него. Но для кого мы его строим, если ликвидируем своих же людей? Дайте мне хоть какое-нибудь обвинение в их адрес, так ведь нет! Высшая целесообразность!..
— Полно вам, Феликс Захарович, — произнес Секретарь снисходительно.— Вы же сами только что предложили в жертву Дюка, хотя его вина ничуть не больше вины вашего Бэби. Нет, тут не гуманные интересы, тут вполне конкретный человек, которого вы выгораживаете. И вам, ветерану движения, это менее всего к лицу.
Феликс Захарович тяжело вздохнул, кивнув.
— Да-да... Может быть, вы и правы.
— Ты сдашь Бэби? — спросил Лихоносов.
— Твой-то, Ваня, какой здесь интерес? — покосился на него с досадой Феликс Захарович. — Ты здесь вообще на птичьих правах.
— Был, — сказал Лихоносов.
— Вы должны знать, — сказал Секретарь почти торжественно.— На заседании кадровой комиссии было решено дать вам полномочного заместителя. Вы же сами понимаете, ваш возраст уже не тот, что прежде. С продвижением проекта потребуется еще большее напряжение сил. Иван Аркадьевич, которого вы хорошо знаете и который вас тоже хорошо знает, начнет перенимать ваш опыт, с тем чтобы стать вам на смену, когда это потребуется.