Кровник смотрящего

Сухов Евгений Евгеньевич

— Ты собираешься уходить? — слегка насупилась Клава.

Сержант попытался улыбнуться, но получилось плохо, словно кто-то твердой рукой держал его за мошонку.

— С чего это ты взяла?

— Ты все время посматриваешь на часы.

Юрьев отмахнулся:

— Не бери в голову, просто у меня такая дурная привычка.

Женщина расслабленно улыбнулась:

— А я уже подумала…

Открыв шкаф, Клава принялась рыться в белье.

— Я постелю вот эту простыню, — повернулась Клава, — она тебе нравится?

— Да.

Она мне будет нравиться еще больше, если на этой простыне я увижу тебя обнаженную, — сказал Сержант с легкой усмешкой, наблюдая за ее приготовлениями.

Кажется, женщина этого не замечала.

За свою жизнь Степан познал немало женщин, но неизменно путь в постель проходил через кухню. Каждая из них будто бы стремилась поразить его своими кулинарными талантами. С Клавой же происходило все в точности наоборот.

Она уверенно принялась стелить постель. Причем стелила, поворачиваясь к нему в самых соблазнительных ракурсах. Степан начал истекать слюной еще до того, как улегся с ней в постель. И так было всегда.

Кухня, как правило, оставалась на потом, неким десертом после совокупления. Довольная, раскрасневшаяся Клава начинала проявлять себя и как отменная хозяйка. Она готовила своему возлюбленному такое количество снеди, будто желала ему смерти от обжорства.

Сейчас все происходило точно так же, как и в прошедшие две недели. Вот только простыня была другой, — зеленая, с красными квадратами.

Юрьев прислушался к биению своего сердца. Оно билось размеренно и ровно, отсчитывая секунды до расставания. Может, дрогнет или застучит с перебоями, тогда можно будет воспринимать это как знак. Однако ничего подобного не произошло.

Простыня была уже расстелена и разглажена нежными женскими ладошками. Оставались последние штрихи в виде взбитой подушки.

— Ты смогла бы поехать со мной?

Клава повернулась. На ее лице застыло недоумение.

— Что-то я тебя не совсем понимаю… Это звучит как предложение выйти замуж.

— Считай, что это так, — серьезно ответил Юрьев. — Так ты поедешь?

— Когда?

— Прямо сейчас.

Женщина заволновалась:

— Ты шутишь?

— Я никогда не был так серьезен, как сейчас.

Клава была заметно растерянна. В больших глазах сомнение — столь быстрой перемены в своей судьбе она не планировала. На какое-то мгновение сердце Юрьева резанула нежность. Женщина его любила, вне всякого сомнения. Может быть, в ее серой и бессмысленной жизни он был единственным просветом. «А что, если первым же рейсом отправиться куда-нибудь в Южную Америку, где меня никто не достанет, прихватив с собой и Клаву!» От подобной мысли Степану стало необыкновенно легко. Денег у него много, их хватит не только на любимую женщину, но и на целый выводок ребятишек, которых она ему нарожает. Пора успокаиваться, достаточно уже побродил по миру, недалек тот день, когда предстоит отправиться на покой,

а потому у тела бедного папеньки должно собраться все благородное семейство.

— Э-э… Это так неожиданно.

— Так да или нет? — несколько раздраженно спросил Юрьев.

— Да…

Юрьев улыбнулся:

— Спасибо, ты поняла меня правильно.

Женщина выглядела слегка обескураженной:

— Но не так же все сразу. Мне ведь нужно устроить какой-нибудь девичник с моими подругами, представить тебя своим родственникам, познакомить с мамой. Что они все подумают, если я исчезну просто так? — пожала она плечами. — Уехала и ничего им не сообщила!

Сержанта ледяной волной обдало разочарование. С подругами, значит. Фу-ты, черт!

Кровать была застелена. Поверх простыни лежало одеяло, причем его уголок слегка отогнут.

— Да, конечно, — согласился Степан. — Нужно обязательно сделать все это.

Поднявшись, он подошел к кровати, слегка ослабил галстук. Клава продолжала смотреть на него. Причем взирала она на Степана с откровенностью пятилетней девочки.

Если бы в этот момент она могла наблюдать себя со стороны!

— А что это у тебя такое? — поинтересовался Сержант, показывая на ее ворот.

— Где? — удивленно спросила она, склоняя голову.

Взгляд Сержанта упал на шею Клавы, бледную и тонкую. У ключицы он увидел, как ритмично пульсирует тоненькая синенькая жилка, старательно перекачивающая кровь. Коротким и резким замахом он ударил ребром ладони прямо в пульсирующую жилку.

Женщина мгновенно рухнула к его ногам. Скорее всего, она даже не поняла, что произошло. Просто тяжелая тьма упала на ее плечи и вжала в пол. Присев на корточки, Юрьев приподнял ее правое веко. Зрачок, сжавшись в крохотную точку, не реагировал на свет. Клава была мертва.

«Порядок, — выпрямился Юрьев. Затем, взяв с кровати одеяло, он укрыл им женщину. — Вот тебе и саван, дорогая!»

В машине Сержанта ждала женщина. Приоткрыв окошко, она курила, сжимая изящными пальчиками черную сигарету. Заметив подошедшего Степана, она небрежно отшвырнула окурок, а когда Степан уселся рядом, спросила:

— Ну как?

— Все в порядке, Зарема. Женщина оказалась с пониманием, — серьезно сказал он. — Теперь я холостяк.

— Поздравляю.

— Спасибо…

Женщина улыбнулась:

— Значит, у меня есть шанс.

— У тебя и без меня хватает кавалеров. Как там зовут твоего последнего? Кажется, Косматый?

Губы девушки раздвинулись в легкой улыбке:

— Это не имя, а погоняло. Только Косматый у меня предпоследний.

— Предупреждаю тебя, Зарема, мужики когда-нибудь погубят тебя. Будь поразборчивее! — шутливо погрозил Сержант пальцем.

— Уж не ревнуешь ли ты? Ты же знаешь, что ты моя единственная любовь.

— Я очень волнуюсь за тебя, девочка. Все-таки ты моя лучшая ученица.