Кровные братья

Черников Константин

– Нет, только пару монет валялось рядом с ним на полу.

– Ну, тогда всё яснее ясного – это ограбление, - заключил купец, - Кто-то выследил его и убил, золото забрал, а сам успел улизнуть, как раз перед моим приходом. Должно быть всего в несколько минут мы с ним разминулись. Эх, узнать бы кто этот негодяй!

– А может это ты сам его и порешил из-за денег? – глаза Булгака сузились и буравили купца, - Почём нам знать.

– Побойся Светлого Духа, воевода! Нашто мне сие? Я и так богат, а Мартел мне ещё большую прибыль добавлял. К чему же мне брать грех на душу, да ещё сворачивать голову курочке,

которая мне золотые яички несла? Подумай сам. Разве это разумно? Я купец, а не убивец. Меня сам князь жалует. Лучше дознайся кто его на самом деле порешил.

– Ничего, дознаемся, - заверил его Булгак и, немного помедлив, добавил, - Ты ужо прости и обиду на меня не держи. Но я всякое предположить обязан, чтобы до правды дознаться и душегуба сыскать.

– Да, что там глаголеть, сие твоя обязанность, - примирительно улыбнулся купец, - Это было бы справедливо. Душегуб должен быть наказан. Только у меня к тебе большая просьба, воевода.

– Что за просьба?

– Видишь ли… - замялся купец, - Я тут уважаемый человек. Князь меня ценит. Но ежели узнает про мои делишки с Мартелом, может шибко осерчать. Матрелу то уже всё едино, а мне дружбу князя терять ох как не выгодно.

– Понимаю, - кивнул воевода с улыбкой, - Ишь шаромыжники, за спиной у князя свои делишки прибыльные обтяпывали.

– Был грех, что уж там, скрывать не стану. А коли так, то пусть, то что я тебе одному, как на духу поведал останется между нами. Ни к чему нашего государя пустяками тревожить.

– Так ведь тебя здесь и другие видели. Могут и сказать.

– Это ничего. Я скажу, что случайно тут оказался. Это не столь убедительно, я понимаю, - торопливо добавил он, увидев скептическую ухмылку на лице воеводы, - А вот ежели и ты тоже сие подтвердишь, тогда нам точно поверят. Князь не усомнится в твоих словах и более слушать никого не будет.

Ухмылка медленно сползла с лица Булкага. Он схватил купца за грудки:

– Ты что тут мне предлагаешь? – грозно сверкнул он глазами, - Солгать князю? Моему господину.

– Не за просто так, - зашептал купец ему почти в ухо, - Вот возьми кошель. Тут сто златников. А греха ведь никакого. Я же не душегуб какой-то. Я купец. А нам часто приходится нарушать некоторые правила. Без этого прибыли не видать. Да, ты и сам то ведаешь.

Булгак застыл в нерешительности. Он любил покутить и потому давно был на мели. А тут сто златников – целое состояние! И только за то, чтобы просто прикрыть мелкие торговые махинации. Видать купец весьма дорожил своей репутацией. Воевода это прекрасно понимал. Будучи главным поставщиком княжеского двора, кто же захотел бы терять свои привилегии? Тут ещё и не столько заплатишь!

«Сам виноват, вот пусть теперь и расплачивается» - подумал про себя воевода. Эта мысль ему понравилась. А то, что столь важный человек за эту услугу ещё у него и в должниках ходить будет – эта мысль понравилась ему ещё больше. Купец то весьма богатый и влиятельный. Как знать, может ещё и пригодится. Свою выгоду воевода тоже не хотел упускать. Булгак быстро гляделся вокруг и, убедившись, что их никто не видит, торопливо сунул тугой кошель в карман.

– Будь по-твоему, - отпустил он купца, - Ступай скорее отсюда. Да помалкивай, сие в твоих интересах. А я тут сам разберусь.

– Благодарю, воевода, - поклонился тот, -

Я этой услуги не забуду.

– Знатный у тебя перстень, купец, - сказал вдруг Булгак, увидев на пальце собеседника кольцо редкой работы, ярко блеснувшее в свете факелов.

– Так, безделушка. Семейная реликвия, - буркнул купец, торопливо одёргивая рукав кафтана, - Ну, прощай, воевода.

И он быстро зашагал прочь. А воевода стал собирать своих людей, которые возвращались со всех концов ни с чем. Убийцу найти не удалось. Оставив на всякий случай двоих воинов у дома Мартела, Булгак поспешил во дворец.

А купец, пройдя быстрым шагом пару сонных городских кварталов, притаился в тени большого дерева, за чьим-то высоким забором и с облегчением перевёл дух. Он чуть не попался на месте преступления, но благополучно выкрутился. Убедившись, что вокруг него совершенно безлюдно, он достал из ножен на поясе кинжал и стал тщательно стирать с него кровь пучком травы.

Купец недобро ухмыльнулся, вспомнив глаза Мартела, когда тот получил от него столь неожиданную для себя «награду» за все труды на благо Империи. В одном купец не солгал своему давнему агенту – это задание стало действительно последним для Мартела. Но рисковать было нельзя, все концы необходимо было спрятать. «Надо будет сегодня же по утру сниматься с якоря и поскорее отправляться домой, - подумал он, - Задание выполнено. Император будет мною очень доволен».

Всю ночь во дворце никто не сомкнул глаз. Состояние Ратимира быстро ухудшалось. Он метался по постели и бредил в беспамятстве. Супруга и волхвы не отходили от него ни на минуту. Но все усилия оказались напрасны. Вскоре изо рта у него пошла тёмная кровь и к утру князя не стало.

Только что созданное Тартарское государство осталось без правителя.

* * * **

Глава 22, часть 4

Часть 4.

– Быть того не может! – вскричал князь Яррила, вскакивая со своего места, - Точно ли сие ведаешь, дядя?

– Сие истина, государь. Не сомневайся. Стал бы я по-иному тебя беспокоить в столь ранний час, - поклонился боярин Будай, - Верные люди доподлинно сообщают мне из самой Тартарии. Брат твой, князь Ратимир, внезапно помер две седьмицы назад.

Стояло раннее морозное утро. За окном шёл первый робкий снежок, вперемежку с дождём. Зима на Севере наступает гораздо раньше. Где-то ещё тепло, а в Стар-граде и окружавших город землях уже чувствовалось её дыхание. Яррила зябко кутаясь в шерстяное одеяло, торопливо накинутое прямо поверх ночной рубахи, прошлёпал босиком по студёному деревянному полу к окну и распахнул его.

Было приятно вдохнуть утреннюю свежесть после душной ложницы. Дворовые холопы всю ночь подтапливали печь в просторной комнате, где за плотным парчовым пологом располагалось княжеское ложе. Княгиня Ригерда была в положении и Яррила очень беспокоился как бы она не простудилась, особенно по ночам, когда вода в сенных кадках к утру уже застывала. Потому и велел топить печь до утра.

Свежий морозный воздух больно колол лёгкие, дыхание перехватило, и князь закашлялся. Захлопнув окно, он повернулся к своему бывшему наставнику: