Кровные узы, или История одной ошибки

Чемберлен Диана

В один памятный для меня день я впервые рассмеялась над какой-то рекламой по телевизору, и это поразило меня, как гром среди ясного неба. Я не могла вспомнить, когда в последний раз смеялась.

Как-то утром, после двухмесячного прохождения программы по реабилитации, я проснулась в состоянии беспокойства. Я беспокоилась о Мэгги и Джейми. Беспокоилась о своем новорожденном сыне, чье личико я уже почти забыла. Я мечтала поскорее увидеть его и обнять. У меня было его фото, которое Джейми сделал еще в роддоме. Днем я носила его в кармане, а вечером клала на ночной столик. Темноволосый младенец величиной

с ладонь лежал в инкубаторе, головка отвернута от камеры, а вокруг провода и трубки – больше, чем можно сосчитать. Я знала, что теперь он находится в семейном приюте, и молилась, чтобы он был окружен любящими людьми. Я испытывала незнакомое желание заботиться о нем, Мэгги и Джейми. И не менее странное желание заботиться о себе самой.

К тому времени я уже запомнила имена всех алкашей и психов и поняла, что они не так уж сильно отличаются от меня. Некоторые потеряли своих детей навсегда. Я не допущу такого развития событий. Я буду бороться за свое здоровье, а потом буду бороться за то, чтобы вернуть своего ребенка. И когда он снова окажется со мной, я никуда и никогда его не отпущу.

33

Мэгги

Бен приподнялся, опираясь на локти, и чиркнул спичкой, чтобы зажечь сигарету с марихуаной, которую держал во рту. Короткая вспышка осветила темные волосы у него на груди. Я положила руку ему на живот и провела щекой по груди. Иногда я не могла подобраться к нему так близко, как хотела. Даже когда он входил в меня, этого было недостаточно. Что со мной творилось? Он и так давал мне так много, а я все равно хотела большего, хотя и не знала, чего именно.

Он поднес сигарету к моим губам. Я втянула дым в легкие и держала его так долго, как только могла, а потом выдохнула ему в шею.

– Я беспокоюсь об Энди, – внезапно сказал он.

– Я тоже.

Я знала, что мама до сих пор переживает, что мы дали копам не ту одежду. Мне хотелось рассказать об этом Бену, но я знала, что этого делать нельзя. Меня просто распирало желание хоть кому-то сообщить о том спонтанном решении, которое приняли мы с мамой. О таинственной мгновенной связи между нами. Сколько же вещей я хотела сказать Бену, но не могла.

– Все сразу же отвернулись от него.

– Но ты ведь не отвернулась. И я не отвернулся. И я уверен, что твоя мама тоже.

– Но ведь это совсем другое.

Бен сделал еще одну затяжку.

– Для твоей мамы Энди – свет в окне, – сказал он, выдохнув дым. – Я это заметил еще тогда, в бассейне, когда она дала мне письменные инструкции, как надо себя с ним вести.

Он рассмеялся. Моя голова затряслась на его груди.

– Да, она такая.

– Но тебя она не особенно балует.

– Вообще-то мне уже семнадцать.

– А было ли это вообще? – спросил он. – Она когда-нибудь заботилась о тебе так, как заботится об Энди?

Я почувствовала неожиданную боль.

– Я никогда не нуждалась в том, чтобы обо мне заботились так, как об Энди.

– Всем нужна забота.

– Поэтому я выбрала тебя, – сказала я.

Он промолчал, а боль все распространялась у меня в груди. Он снова поднес сигарету к моим губам, но я покачала головой. Я чувствовала тошноту. Надо сменить тему разговора. Его дочка. Он любил говорить о ней. Я могу спросить, когда он

увидится с ней снова. Я уже открыла рот, но внезапно его рабочий пейджер стал издавать тревожные звуки из-под груды одежды на полу.

Бен вскочил на ноги.

– Ты встанешь? – спросил он.

Он уже натягивал майку.

Я вытянулась под одеялом.

– Я еще немного побуду здесь.

Широкое окно напротив кровати было полно звезд. Я могу выйти на двор и попытаться установить контакт с отцом. Прошло так много времени с тех пор, как мы контактировали в последний раз, и все эти разговоры о том, что кто-то должен заботиться обо мне, уже реально достали.

– Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь ночью одна.

Он даже не подозревал, как часто я приезжала сюда одна.

– Со мной все будет в порядке.

Я слышала, как он идет через гостиную и коридор. Потом хлопнула входная дверь. Я услышала глухой звук, когда он соскакивал с высокой ступеньки на песок. Напряглась, чтобы услышать, как отъезжает его машина, но снаружи было тихо. Должно быть, он припарковался слишком далеко от дома.

Перед тем как уйти, он скрутил мне косяк. Я сжимала его губами, не затягиваясь, а сама в это время натягивала джинсы и топ. Я задула свечи, потом вышла из дома и села на мое любимое место на краю настила. Я бросила сигарету на песок. Расточительство, как сказал бы Бен.

Закрыв глаза, я глубоко вдохнула соленый воздух и попыталась успокоиться.

По крайней мере, теперь пожары больше не пугали Бена, и он с удовольствием ехал в пожарное депо. Теперь он не уволится оттуда.

Престань думать!

Я сделала еще один глубокий вдох, и мой мозг был уже почти готов к восприятию, когда в памяти неожиданно всплыли фотографии с похоронной службы.

Я застонала.

– Папа! – прошептала я в отчаянии. – Пожалуйста, приди ко мне. – Что, если он тоже был не в состоянии настроиться, как и я? Может быть, он ждал по ту сторону сознания, когда успокоятся мои мысли и он сможет прорваться ко мне. А может, я не оправдала его ожиданий, как не оправдывала ожиданий всех остальных.

Мне показалось, что внутри дома раздался какой-то шум. Я наклонилась к двери, но смогла услышать только плеск волн.

Луч света осветил ограду рядом со мной. Ошеломленная, я вскочила на ноги.

– Мэгги?

Женский голос. Я почувствовала себя такой незащищенной. Хорошо хоть, успела выбросить косяк.

Я попыталась защититься от луча света рукой, чтобы увидеть, кто это направляет его на меня, но не смогла этого сделать. Голова закружилась оттого, что я слишком быстро вскочила на ноги, и я ухватилась руками за перила.

– Вы кто? – крикнула я.

– О боже, вот это да!

Дон. Она распахнула дверь. Луч ее фонарика слепил меня по-прежнему.

– Что вы здесь делаете? – спросила я, отступая назад и пытаясь прикрыть глаза рукой.

– Я могу задать тебе тот же вопрос.

Откуда она узнала? Луч света по-прежнему слепил меня. Надо что-то делать, необходимо освободиться от этой пытки. Я протиснулась в дверь, но она вошла в дом вслед за мной.

– В этом доме я жила, когда была маленькой. – Мой голос дрожал. – Иногда я захожу сюда. Я как раз собиралась уезжать.