Кровосмешение
Шрифт:
— И почему? — разлепляет пересохшие губы продавец.
— Ты ухо свое потрогай. А, прости, ты не можешь.
Ухо продавца, поросшее рыжим волосом, блестит здоровым блеском и чуть подрагивает.
— Это один момент. Второй. Мы спросили у соседей, откуда ты взялся. Никто не знает. Полгода торгуешь, претензий к тебе нет, но есть непонятки. Где живешь? Кто покупатели? Откуда мясо?
Руки продавца вибрируют под скотчем. Мужчина покачивает пистолетом:
— Не советую. Одну пулю ты переваришь, а пару очередей вряд ли. Короче. У меня только
ГЛАВА 4. ДУША
Ты выглядишь как обдолбанный вампир!
— Я не… вампир… — неуверенно говорит Вера, — я девочка.
Она сидит у стены в крайне запущенной квартире с покрывалом, растянутым на окне вместо шторы. На ней черные колготки, и это все. Темные волосы спутаны, щеки в потеках туши, на обкусанных губах остатки помады. На полу валяется пустая пластиковая бутылка с дыркой, прожженной в боку, на столе, на подоконнике — грязные тарелки, какие-то предметы. На кровати горой навалено тряпье.
— Оденься, девочка, — парень бросает Вере белую рубашку. — А где все?
— Выгнала. — Вера застегивает пуговицы рубашки. — Надоели… Там есть попить?
— Господи, Вера, — он уходит в кухню, звякает там посудой, видимо, ищет чистую кружку, наливает воду из крана, возвращается, ставит рядом с ней на пол. — Ты из дома когда выходила в последний раз?
— Не знаю. Вчера?
— Я тебя убью. Вот возьму и убью, — он легонько толкает ее ладонью в голову. Вера прижимается щекой к его руке. Он садится рядом, обнимает ее за плечи. Обводит взглядом квартиру, вскакивает:
— Нет, это невозможно! — хватает грязную посуду, тащит на кухню. Возвращается с веником. Щелкает выключателем — безрезультатно. Бросается к окну и срывает тряпку.
— Да блин! — за окном уже серые сумерки.
Вера улыбается.
— Я все равно тебя отсюда вытащу, — говорит он, — у тебя есть еще чистая одежда?
— Там, — кивает она в сторону кровати.
— Там, — обреченно повторяет он.
К старинному зданию с табличкой «Управление внутренних дел по Сибирской губернии» подъезжает мини-вэн с камуфляжным окрасом, оттуда споро, деловито выходят несколько солидных господ в форме и штатском. Полицейский у входа отдает им честь. Группа стремительно проходит внутрь по уже знакомому нам коридору, возглавляющий группу оказывается в кабинете, где за столом сидит мужчина в сером пиджаке с желтыми вставками на локтях, вошедший грохает кулаками по столу:
— На каком основании удерживаешь Мамедова?
Кабинет за его спиной наполняется людьми. Мужчина за столом невозмутим:
— Пробиваем по другим делам, товарищ полковник.
— Где он?
— Не знаю, товарищ полковник.
— Не понял?
— Не могу сказать, товарищ полковник.
— Так, — полковник багровеет, — ты с кем, блядь, в игры играешь, Крылов? Ну-ка встал на хуй!
Крылов, усмехаясь, встает.
— Ты охуел, Крылов, — убежденно говорит полковник, — ты, блядь, в конец
— Не скажу, товарищ полковник.
Полковник наносит неплохой хук слева, Крылов ударяется затылком об стену, отлетает животом на стол и падает, роняя мебель. Один из полицейских, зашедших в кабинет следом за гостями, пытается вмешаться. Спутник полковника, лысоватый невысокий крепыш, берет его лицо рукой и прижимает к стене:
— ТЫ куда лезешь!
— Где Мамедов?! — гремит полковник, пиная Крылова в живот и в лицо. — Где он, сука?! Да я тебя растопчу на хуй, гнида, блядь! Пасть, блядь, закрой! Где он?!
— Соседи… соседи увезли… — хрипит с пола Крылов.
— Ах ты иуда, — улыбается, старея изрытым лицом, полковник. — Леша, блядь, ну как так…
Он садится на стул и смотрит на окровавленного Крылова с грустной улыбкой.
— Я с тобой двадцать лет работаю, блядь, двадцать, блядь, лет. Леша. Что ж ты творишь, блядь.
— Извините… товарищ полковник… Не было уже сил терпеть…
Полковник отмахивается, достает сотовый, находит номер, тычет крепким пальцем и подносит трубку к уху:
— Кто? Привет. Он у вас. Да, у тебя. Не знаю, кто. Ты сам у себя порядок наведи, а не меня учи. До связи.
Некоторое время полковник сидит молча.
— Ну все, Крылов. Свободен. Увижу здесь еще раз — не обижайся. Выебу и закопаю, снова выебу и снова закопаю. И тебя, и жену, и всех.
Машет рукой и выходит. Остальные следуют за ним. Остается один полицейский. Он садится на корточки рядом с Крыловым:
— Че делать будешь?
— В партизаны пойду, — ухмыляется Крылов разбитым ртом. — Сигарету дай.
Смачно затягивается, выпускает дым:
— С-сука, как после секса…
В плохо освещенной задней комнате ирландского паба за крепкими деревянными столами сидят юноши и девушки, среди них — Вера и ее спутник.
— Мы считаем, — тонко улыбаясь, говорит Предводитель, молодой человек в бабочке под горлом, — что возрождение культурной жизни нашего общества после войны не менее важно, чем запуск каких-то заводов, безопасность на улицах и тому подобное… Именно поэтому мы решили возобновить деятельность нашего клуба, как одного из институтов зрелого, взрослого, сильного государства.
— Влияние экономики сильно преувеличено, — согласно кивает сидящий справа мрачный качок, — Дмитрий Евгеньевич писал об этом. Сильное государство может любую экономику выстроить по щелчку. Вопрос в том, зачем ему это надо, насколько оно самостоятельно, а это как раз зависит от культуры.
— Благодарствуйте, — говорит Предводитель официантке-бурятке. На большой белой тарелке лежат дымящиеся позы. Юноши и девушки жадно поглядывают на тарелку. Вера рвет пальцами кусочек хлеба и катает шарики, которые проглатывает. В углу за другим столом время от времени взрывы хохота — там другая компания, повзрослее, позлее и поменьше. — Перекусим?