Кровосмешение
Шрифт:
— Напоминаем вам, — сообщает аукционист в микрофон так интимно, словно с микрофоном и разговаривает, — что все средства, собранные в ходе этого аукциона, будут направлены на спасение детей, оставшихся без родителей во время гражданской войны. Итак, имею честь представить вам очередной лот, который любезно предоставила нам супруга владельца сети супермаркетов сантехники «Мойдодыр» Людмила Отпетая.
На стене за головой Авдея загорается слайд с фотопортретом Людмилы в строгом черном костюме и многослойном
— Это комплект престижного нижнего белья известной фирмы «Агент Провокатёр» изысканных оттенков, — громко и торжественно объявляет Копейкин, — Состояние — идеальное!
Зал дружно вздыхает. На экране теперь — девушка в красном лифчике и легкомысленных трусиках, красных с черными кружевами, даже отдаленно не похожая на Людмилу.
— И начальная цена лота — десять тысяч рублей! — в экстазе Авдей бьет молотком по подставке.
— Это что, — Вера, сидящая в заднем ряду, в ужасе поворачивается к Михаилу, — уже кто-то носил?! И они это продают?!
— Это же аукцион! — смеется Михаил. — Ты вообще слушала, что он говорил?
Авдей тем временем практически взмывает над трибуной:
— Шаг аукциона — две тысячи рублей! Кто даст двенадцать тысяч?! Двенадцать тысяч рублей за комплект! Престижного! Нижнего! Женского! Белья! Агент Провокатё-ооооур!
— А вдруг у ней… жарко шепчет Вера. — ну… заболевание какое-нибудь?!
— Так обработали же, наверное. Как в секонд-хэнде, — неуверенно возражает Михаил.
— Ага… обработали… хлоркой…
— Двенадцать тысяч рублей! — торжествующе звенит Авдей, — кто даст четырнадцать тысяч? Напоминаю, что комплект приобретался три года назад в фирменном магазине престижнейшего женского белья «Агент Провокатёр» за три тысячи евро!
— Кабы ты мне сало показал! — мрачно шутит сидящий в первом ряду коммунальный министр Тихонов. — А лифчиков-то я насмотрелся…
Региональная элита отвечает министру нервным нестройным смехом.
— Двенадцать тысяч рублей — продано! — крушит подставку Авдей. — А я напоминаю вам, что все средства от этого аукциона будут направлены на спасение детей, оставшихся без родителей! Лоты любезно предоставлены известными меценатами…
— А меценаты не могли просто денег дать? — перебивают из зала. — Обязательно было трусами трясти?
— Да тут на фуршет ушло больше, чем вы заработали! — выкрикивает кто-то еще.
В зале оживление. К столу с лотами тем временем подходит неприметного вида мужичок, складывает в пакет с логотипом «Сибирь-матушка» комплект престижного нижнего белья и удаляется, избегая журналистов.
— Кто это? — спрашивает Вера у Михаила.
— Знакомое лицо… Да это же Отпетый… Ну, цирк!..
— Товарищи в кабинетах заливают щеками стол, — напевает, пританцовывая по коридору в направлении кабинета Мищенко, Логан, —
— Олег Евгеньевич! — поднимается ему навстречу губернатор. — А мы вас ждем!
— Мы? — переспрашивает Логан.
— Здравствуй, Логан, — слышит он неповторимый баритон, оборачивается и видит в кресле у двери человека, чье лицо знакомо всей стране. — Расскажешь, что происходит?
Где-то за окном проносится, звеня, велосипед.
ГЛАВА 8. ШТИРЛИЦ ШЕЛ ПО КОРИДОРУ
Берлин, весенние деньки. Звучит гортанная немецкая речь. Офицер в тяжелом кожаном плаще жестами разворачивает машину с имперским орлом на дверце. Водитель пытается возражать, но, повинуясь жесту офицера, караульные передергивают затворы автоматов. За происходящим наблюдает веснушчатый подросток, высунув из-за угла вихрастую рыжую голову. Офицер замечает мальчика и идет к нему. Тот в ужасе замирает, прижавшись к стене. На шее его треплется красный пионерский галстук.
— Малшик, — слышит зажмурившийся пионер и открывает глаза, — хаб кайне ангст!
Пионер тянет руки вверх. Офицер испуганно хватает их, почему-то озираясь, и пытается опустить обратно.
— Ние! Бойсия! Ищь бин кяйн нази! Ищь бин артист!
Мальчик недоверчиво улыбается. Офицер улыбается в ответ. У глаз — усталые морщинки. Внезапно мальчика хватает за галстук небритый мутноглазый тип и орет:
— А ну пошел на хер отсюда! Живо! — и уже немцу: — Ты! Обратно на площадку! Цурюк! Хенде хох, блядь!
Полузадушенный пионер, получив пинка, поспешно удирает подальше от Бебельплац.
— Танечка, — обаятельно, но несколько деревянно улыбается молодой и уже всенародно прославленный артист, — может быть, хватит на сегодня дублей?
Они сидят в студийном павильоне, света немного, за стеклянной перегородкой шепчутся черные силуэты.
— Татьяна Михайловна! — вбегает запыхавшийся помощник неопределенного возраста и всего остального.
— Что? — неожиданным басом отвечает Татьяна Михайловна, невысокая усатая женщина в вязаной кофте, выпуская густое облако табачного дыма.
— Таревердеев идет по коридору! Вы просили!..
— Да чтоб его!.. — она давит папиросу в пепельнице, искры осыпают кофту.
Молодой и всенародно прославленный артист начинает беспокойно метаться по студии.
— Без паники, Иосиф! Без паники! Быстро за перегородку! И нацепи наушники! И лицо, боже мой! Лицо вниз!
— Татьяна Моисеевна, — церемонно кланяется Таревердеев, — а мне тут всякую ерунду рассказывают, что вы с этой бездарностью…