Круче не бывает
Шрифт:
– Почему?
– Потому что я не хочу больше с ним встречаться.
– Почему?
Полина выразительно посмотрела на Илью. «Потому что появился ты», – говорил ее взгляд.
– Потому что не хочу, – сказала она.
Она своим ключом открыла дверь в простор-ный холл на три квартиры – старый кожаный диван здесь, стальная плевательница из стоматологического кабинета вместо пепельницы. Курилку здесь кто-то организовал, и вряд ли этим человеком был Максим.
Тяжелая бронированная дверь открылась легко, но тут же запищал
Квартира стояла на сигнализации, значит, здесь никого не было. А Илья все-таки надеялся застать в квартире Асю, но увы…
– Иногда я приходила сюда без него, – будто оправдываясь, с грустью сказала Полина. – Ждала, когда он подъедет.
Квартира впечатляла – большие светлые комнаты, роскошный ремонт, дорогая обстановка. И все это ради того, чтобы Полина легла в постель без долгих уговоров. Чем дороже интерьер, тем быстрей сдается женщина…
– Твоей сестры здесь нет, – невесело сказал Романов.
– Вдруг подъедет? – с загадочной улыбкой предположила девушка.
– У нее тоже есть ключи?
– Были, но Максим забрал. Он в таких случаях не церемонится.
– В каких случаях?
– Когда бросает женщину. Прошла любовь, возвращай ключи… Сюси-пуси – это не для него.
– Жесткий он человек.
– И даже жестокий, – кивнула она. – С волками жить, по-волчьи выть.
– С волками жить?
– Он же в девяностые годы свой бизнес делал. Тогда деньги легко зарабатывались, но так же легко терялись. Как правило, вместе с жизнью. Тогда выживали сильнейшие. Он выжил, потому что сильный. С бандитами, говорит, воевать приходилось.
– Может, он сам бандитом был? – спросил Илья, вспомнив про жаргонное слово, прозвучавшее из уст Максима.
– Нет, он торговлей занимался. Но говорит, были у него друзья из криминальной среды. Вот я и говорю, с волками жить, по-волчьи выть…
– А что за друзья, не говорил?
– Нет, не говорил. Да я и не спрашивала. Плевать я хотела на его друзей. И на него самого плевать… Даже если я тебе не нужна, все равно не буду с ним больше… А я тебе нужна? – с надеждой спросила Полина.
Под поволокой в ее глазах плясали шаловливые чертики, приоткрытые губы подрагивали – будто в ожидании поцелуя.
– В каком смысле? – растерялся Илья.
– В главном смысле, – сказала девушка, обвив легкими нежными руками его шею.
И, привстав на цыпочки, нащупала ртом его губы. А потом Илья вдруг оказался в кресле, а Полина забралась к нему на колени. Все было как в недавнем сне, но наяву.
Он рванулся вперед, поднялся с Полиной на руках.
– Отнеси меня на кровать, – разомлело прошептала она ему на ухо.
Но Илья отнес ее в прихожую, помог обуться, вывел во двор и усадил в машину.
– Я так и знала, что у нас ничего не выйдет, – пряча глаза, сокрушенно проговорила Полина.
– Там у нас ничего не
– А где выйдет? – обнадеженно, с затаенной радостью спросила девушка.
– Мы должны наблюдать за обстановкой, – кивком показал Илья на двери подъезда. – Задача у меня – найти твою сестру. Мы ее здесь немного поищем, а там видно будет…
Он протянул к девушке руку, и она сама нырнула под нее, а затем сочным поцелуем накрыла его губы…
Глава 11
Так хорошо день сегодня начинался. Вчера вечером, провожая весну, лил дождь, зато с утра солнце яркое, погода отличная. Степан Степанович махнул рукой на беговую дорожку, что стояла в домашнем кабинете, вышел на улицу, сделал пробежку к пляжу, искупался в озере, вернулся домой бодрый, в отличном настроении. И на службу прибыл в прекрасном расположении духа, и тут вдруг звонок от прокурора. «Товарищ полковник, вам нужно срочно прибыть ко мне». Вот и весь разговор.
Степан Степанович думал, что стряслось что-то важное, к тому же прокуратура находилась метрах в ста от здания ОВД. Более того, прокурор в Битово – человек новый, чуть больше месяца в должности, с местными реалиями незнаком. В общем, не стал Круча упрямиться, зашел в кабинет к прокурору и нарвался на форменный разнос.
Ладно, если бы что-то серьезное, но прокурор выговаривал ему из-за какого-то бизнесмена. Оказывается, его оперативники побеспокоили уважаемого человека, господина Павельева, устроили травлю без всяких на то оснований, угрожали ему оружием, унизили его, оскорбили.
– Кто такой этот Павельев? – Круча сурово смотрел на выскочку в форме полковника юстиции.
А как еще назвать человека, который в тридцать два года уже носил полковничьи звезды? Срочную не служил, специальные задания в горячих точках не выполнял, умом и сообразительностью, как говорится, не отличался. Отец у него большой человек, с высокими связями в правительстве Москвы, потому и рос по службе этот «сынок» как на дрожжах. Круча в его возрасте в капитанах еще ходил…
– А вы что, не знаете? – возмущенно, визжащим голосом спросил Ногатов.
Молодой он, но уже успел обзавестись солидной комплекцией. Откормленное лицо, складки на заплывшей шее, плечи узкие, зато руки толстые, тяжеловесные. Молодой он и жирный, как поросенок, которого самое время пускать под нож. Даже кожа у него на сытых щеках розовая, как у поросенка.
– Нет. И это говорит, что ваш Павельев – фигура незначительная.
– Незначительная?! Он – гражданин нашей страны! Хотите сказать, что гражданин России ничего для вас не значит?
Степан Степанович удивленно смотрел на прокурора. Сколько раз на своем веку ему приходилось сталкиваться с идиотами от власти, но все никак не мог привыкнуть к ним. Сдерживать себя научился, а привыкнуть – нет.