Круче не бывает
Шрифт:
– Что-то вы не то все говорите, товарищ подполковник. – Павельев усердно играл желваками, силясь найти правильное решение.
– Хорошо, давайте с самого начала. Ваш брат состоял в бригаде Ишима?
– Ну, состоял.
– Он был на стрелке с людьми Мезинова, чтобы обменять контрафактные бриллианты на четыре миллиона долларов?
– Был.
– Встреча закончилась перестрелкой, и ваш брат был единственным, кто выжил. Он исчез вместе с деньгами и бриллиантами, так?
– Ну, так.
– Деньги бесследно пропали, но через четырнадцать лет вдруг объявился некто Сошников,
– Не я лично…
– Вы были в морге? Вы осмотрели труп Сошникова?
– Ну, был, ну, смотрел… А что здесь такого?
– Вот и я о том же говорю, Максим Олегович! – хмыкнул Круча. – Что здесь такого? Вы искали деньги и алмазы, которые увел, но не смог удержать ваш брат…
– Да плевать я хотел на эти деньги. И алмазы мне до одного места, – не очень убедительно, но с решительным видом сказал Павельев.
– Что же так?
– Я хотел узнать, куда делся мой брат? Да, он увел тогда и товар и деньги за него, но с тех пор его никто не видел. Если бы он залег на дно, он бы давно уже дал о себе знать. А о нем ни слуху, ни духу. А тут мне Полина рассказала про какого-то типа, который зарыл доллары в девяносто седьмом году. Само собой, мне стало интересно… Может, этот козел и убил моего брата… Жаль, Полина мне поздно сообщила, я бы сначала душу из этого Сошникова вытряс, а потом бы его зарыл.
– Про татуировки она вам сказала?
– Да.
– Что она вам про них сообщила?
– То, что Сошников сидел, что танк – это символ сильной личности на зоне. Я, конечно, срок не мотал, но мой брат в татуировках сильно разбирался, он мне про танк никогда ничего не рассказывал. Не слышал я, чтобы зэки танки себе выкалывали. Сталина выкалывали, а танки – нет. В общем, интересно стало, я в морг пошел…
– Это было на третий день после убийства Сошникова?
– Да.
– А как вы узнали, что Сошникова убили?
– Как я узнал? – в замешательстве переспросил Павельев и глянул на Кручу, как зверь, загнанный в тупик. Вроде бы бежал он от охотника торной тропой, и тут вдруг ловушка. Обидно.
– Да, как вы узнали?
– Ну, Полина мне сказала.
– Полина могла вам сказать об этом только на четвертый день после убийства Сошникова. Раньше она вам сказать никак не могла… Не сходится, Максим Олегович, придумайте что-нибудь другое, – с тщательно скрытым злорадством предложил Круча.
– Нет, я Полину с сестрой перепутал. Не Полина мне сказала, а ее сестра. Ася мне сообщила.
– Вы к ней домой ходили?
– Нет, не ходил, по телефону ей звонил. Она мне все сказала…
– Что именно?
– Что грех на себя взяла. Муж ее бывший любовника убил, а она ему за это отомстила.
– Так и сказала? – Круча сверлил взглядом Павельева.
И тот не выдержал, дрогнул:
– Ну, да, так и сказала.
– По телефону?
– Да, по телефону… Она из дома уезжать собиралась. А в доме труп уже был. Ну, она Толика своего кретина отравила. Я у нее про Сошникова спросил, она разрыдалась, и ее понесло.
– А про деньги сказала?
– Нет, не сказала. Я спросил, а она заявила, что не было такого…
– У вас имелся номер ее домашнего телефона?
– Да. У нас же интимные отношения были. И я у нее в гостях бывал, пока ее придурок муж не наехал. Я ему, конечно, вломил, но судьбу больше испытывать не стал…
– Значит, вы знали номер ее домашнего телефона, позвонили ей, и она вам все рассказала?
– Да.
– Но в тот день, когда погиб ее бывший муж, к ней на домашний телефон звонили с телефона ее родителей.
– Так я и не говорю, что на домашний телефон ей звонил. Я на мобильный звонил.
– Да, ей звонили на мобильник в тот день, но не вы. А через два часа после того, как погиб Верховцев, ее телефон перестал принимать звонки. Она отключила его и выбросила, чтобы ее не смогли засечь по телефону… Опять у вас не сходится, Максим Олегович. Может, я вам подскажу, как было дело?.. Не звонили вы Асе Верховцевой, вы отправились к ней домой, это было во вторник, двадцать четвертого мая, в районе четырнадцати часов. Вы подъехали к ее дому, увидели, как она укладывает в машину свои вещи. А вещей у нее было много – два чемодана, две сумки, коробка. И там ведь не только одежда была, но еще и деньги. Полина вам говорила про пятьсот тысяч, но там, возможно, были все четыре миллиона или что-то около того. Вы не вышли к Асе, не стали ей звонить, вы просто поехали за ней. Поехали, догнали, спросили, что произошло, и она вам все рассказала. И про то, что Сошникова убили, и про то, что Верховцева больше нет. Это она поделилась с вами соображениями насчет татуировок. Я думаю, она раскусила значение одной из них, там, где крест над могилой. Там, где лежали деньги. А вам нужны были еще и бриллианты, потому вас и заинтересовала татуировка с танком. Так заинтересовала, что вы отравились в морг.
– У вас богатая фантазия, – нервно усмехнулся Павельев.
– Да, мне говорили. Зажмешь человека в угол, и сразу начинается писк, у вас богатая фантазия, у вас больное воображение.
– И воображение у вас больное.
– Может, и больное, но поверьте, оно основывается на фактах. Камера наблюдения на выезде из Битово зафиксировала машину, на которой Верховцева покидала город двадцать четвертого мая. Угадайте, какую еще машину она зафиксировала в тот момент?
– Я гаданиями не занимаюсь, – в предчувствии подвоха кисло усмехнулся Павельев. – Не мой, знаете ли, профиль.
– Хорошо, я вам подскажу. За ней шла ваша машина. Вы, Максим Евгеньевич, ехали за ней.
– Может, и ехал. Но не знал, что впереди ее машина… Хотите сказать, что не верите в случайность?
– В данном случае, нет.
– А я верю. Я два года назад по Садовому кольцу ехал. Машин масса была. Вдруг в зад ко мне кто-то въезжает. Вы думаете, кто это был? А это врезалась в меня моя законная супруга. Причем совершенно случайно. Она даже не поняла, что это была моя машина. Бровки решила немного на ходу подправить… Так что случайностями меня не удивишь.