Круче не бывает
Шрифт:
– Я занял?
– Да, вы заняли. Даниил Васильевич неудачно крутанул рулетку, остался без денег, а вы, не будь дураком, одолжили ему немного денег. Кстати, как вы узнали, что он прокурор?
– Кто прокурор?
– Ногатов Даниил Васильевич.
– А он прокурор?
– Зря вы ему на меня пожаловались, Павельев. Ох, и зря.
– Я на вас не жаловался. Я на этого… как его там… На Романова… Да и не жаловался я, просто сказал…
– Могли бы ко мне подъехать, мы бы с вами поговорили,
– Какие деньги?
– А которые вы в танке искали. Или там только бриллианты должны были быть?
– В каком танке? – растерянно посмотрел на Кручу Павельев.
– А в котором газ отключили.
– Газ? В танке? Что-то я ничего не понимаю.
– Почему не понимаешь? Это же ты аварийную службу газа заказал.
– Я?! Мне нужно одеться… Я имею право одеться! – От возмущения Павельев вибрировал как звонящий телефон.
– А вы что, раздеты? – как будто удивился Круча.
– А вы разве не видите?
– Откуда я знаю, может, это у вас имидж такой, ходить в одних трусах. Все-таки лето на дворе. Да и с головой у вас, Максим Олегович, не все в порядке.
– У меня с головой не все в порядке?! – вскричал Павельев.
Он все больше выходил из себя, именно этого и добивался Круча.
– Ну, скажем так, не всякий умный человек полезет в мемориальный танк, да еще и со взломом.
– Я не понимаю, что вы такое говорите!
При всей своей строптивости Павельев выглядел жалко – прежде всего, от осознания собственной беспомощности.
– Да ладно, не понимаете. Сварщик, который вскрыл танк, предварительно вас опознал. Предварительно. Сейчас мы поедем в отделение, возьмем вашу барышню, проведем опознание…
– Что значит, возьмете мою барышню? – Павельев топнул ногой, скорее всего, это произо-шло у него неосознанно, как проявление эмоций.
– Ну, мы же должны установить личность женщины, с которой вы здесь проводите время.
– Это моя личная жизнь, вас она не касается!
– А вдруг эта женщина была с вами в сговоре? Возможно, вы забрались в танк, чтобы заняться там с ней любовью?
– Вы сумасшедший?
– Нет. И мемориальные танки я не взламываю. И женщин туда не вожу.
– Не было там никаких женщин!
– А вы были?
– Я был, – признался Павельев и с досады увел взгляд далеко в сторону.
– С какой целью?
– А может, бзик на меня нашел? Еду, смотрю, танк стоит, вдруг захотелось в него залезть… Да, это было сумасшедствие! Временное помешательство. Каждый сходит с ума по-своему… Это что, преступление?
– А разве нет?
– И что мне за это будет? Максимум три месяца ареста.
– Вы имеете в виду три месяца за вандализм? Вы не правы. Вы осквернили мемориал в сговоре с группой лиц, а это уже до
– Не надо, – сокрушенно сказал Павельев.
– Вы же понимаете, что если мы придадим этот факт огласке, то всплывет и ваша история с этой квартирой, с женщиной, с которой вы сейчас были.
– Это шантаж?
– Нет, просто предупреждение. Прививка, так сказать, от излишней горячности. Вы же, наверное, думаете, что Даниил Васильевич вас защитит. Нет, он вам не поможет…
– Вы думаете, мне больше не к кому обратиться? – скривил губы Павельев.
– Ну, вот, будем считать, что мы обменялись угрозами, – усмехнулся Круча.
– Я хочу одеться.
– Да, конечно.
Павельев признал свою вину, значит, можно было немного ослабить прессинг.
Пока он одевался, Круча осмотрел квартиру. Просторные апартаменты, большая кухня, три комнаты, денег в ремонт и обстановку вбухано немало, что, в общем-то, и не удивительно для человека, который любил и щедро спонсировал свои удовольствия.
Наручники на Павельева больше надевать не стали. Он добровольно сел в машину, и его увезли в отдел. Круча распорядился отконвоировать задержанного к нему в кабинет.
Павельев успел оправиться от потрясения и выглядел уже не так жалко. Костюм дорогой на нем, за стеклами очков – холодный блеск глаз, за маской спокойствия на лице – бурное, но контролируемое движение мысли.
Круча предложил ему место за приставным столом, и он сел, забросив ногу за ногу. И тут же последовал вопрос, который принято называть конкретным:
– Сколько вы хотите?
Павельев глазами показал на стопку стикеров. Круча должен был написать на бумажке требуемую сумму и молча передать ему – так объяснялся его взгляд.
Но Круча обошелся без стикера: сумму он озвучил.
– Восемь миллионов долларов, и закрываем вопрос.
– Сколько?! – ошалело уставился на него Павельев.
– Четыре миллиона в деньгах и четыре миллиона в бриллиантах.
– Это вы о чем? – занервничал Павельев.
– О ком. О вашем старшем брате. Теперь понимаете? – сурово спросил Круча.
– Теперь понимаю, – зыркнул на него задержанный. – Так бы сразу и сказали, что вам от меня нужно… Только я уже сто раз объяснял, что к этой истории не имею никакого отношения.