Круг иных
Шрифт:
– Какой еще контроль? О чем вы говорите?! – Указываю на монитор: – Я все видел. Его методично пытали; никаких, как вы говорите, казусных ситуаций.
Ведущая недоумевает:
– Кого «его»?
– Того парня из видеоподборки, ему электроды на язык повесили.
– Вам кажется, что там, на экране, кого-то пытают?
– Да не кажется мне, там точно пытали. Я видел своими глазами.
– Это же нонсенс, поймите. С какой стати вам кто-то станет показывать подобные зверства? Если они вообще имеют
– Чтобы запугать.
– А зачем нам кого-то пугать? Мы ждем от вас помощи.
Вот оно, снова. Не успела она договорить, на мониторе возникает жуткий оскал, лицо корчится в муках, конвульсивно дергаются провода.
– Смотрите! Смотрите!
Само собой, едва она оглянулась, все исчезло. Значит, Магдалена ни сном ни духом не ведает, что там творится. Либо она – бесподобная актриса; не знаю теперь, что и думать. Не буду геройствовать: у меня поджилки трясутся.
– Не вижу ничего особенного.
– Ладно, проехали.
Дело ясно: со мной хотят договориться – отчасти словами, отчасти через зловещие видеосюжеты. Либо я играю по их правилам, либо выхлопочу себе электроды на язык или, как вариант, бессрочное пребывание за решеткой в ожидании липового суда.
– Я только прошу вас говорить правду. Вы – иностранец, англичанин, вам поверят на слово.
– И какую же правду вы хотите услышать? Я не в силах сдерживать сарказм.
– Всю правду: что случилось со списком. Расскажите про то, как террористы передали его полиции, потому что хотят вовлечь страну в бойню.
Н-да, передо мной встал непростой выбор: с одной стороны, Петра – предательница, ее методы и цели мне претят, к тому же, судя по произошедшему с Илзе, Петры скорее всего давно нет в живых. А с другой – я не имею ни малейшего желания помогать властям, которые не уступают террористам в кровожадности. И в то же время страшно хочется поскорее слинять из этой гребаной страны.
Совсем забыл про «ангела возмездия». Вот он, стоит в операторской и смотрит на меня.
– Если вы пойдете нам навстречу, – продолжает Магдалена, – это будет воспринято как акт доброй воли. То есть вы продемонстрируете, что судьба нашей страны вам глубоко небезразлична и, следовательно, вы действовали из ложных посылов, а не по злому умыслу.
– И тогда меня отпустят домой?
– Естественно.
Легко сказать, расскажи всю правду. Мне своя шкура дороже всего на свете, я на многое готов во имя спасения. В том-то и беда.
– Я даже не представляю, как и кому я должен все рассказать. Где они, слушатели?
– Ежегодно общество проводит тайное собрание, день скоро состоится следующая встреча, ждать осталось недолго, до ближайшего воскресенья.
– И при всей его секретности вы прекрасно осведомлены?
– Разумеется.
Заманчивое предложение, тут есть над чем
– Ладно, уговор.
Тот еле заметно кивает: я его порадовал, и то неплохо. Может, перестанет ездить за мной на автомобиле и пялиться из окна.
– О-о, это просто чудесно! Я так счастлива!
Видно, у Магдалены камень упал с души: от нее требовалось заручиться моим согласием, и она им заручилась. Интересно все-таки, кто она: манипулятор или жертва? От избытка чувств женщина хватает меня за колени и начинает поглаживать.
– Вам понравилось интервью? Я правильные вопросы задавала?
– Да. Конечно.
– Как вы думаете, моя передача станет популярной?
– Отчего же, запросто.
– А у вас есть невеста?
Это еще что за вопрос? Бросаю взгляд на операторскую – свет погас, никого нет. Напольные мониторы потухли, камеры с дистанционным управлением замерли: шоу закончилось.
– Кто?
– Ну, есть у вас подружка, на которой вы хотите жениться?
– Жениться? Ни за что.
– Значит, ты свободен.
Только свободные могут любить. В стране «радушных хозяев». Она протягивает руку, касается моего лица.
– Какое породистое лицо! Когда мое шоу полюбят, я стану популярной.
Неожиданно в студии гаснет свет. К такому повороту дел я готов не был: остаться наедине в темной комнате с фанатичкой, которая мечтает о звездной популярности.
Ее голос раздается очень близко:
– Хочешь, расскажу, о чем я всегда мечтала?
Кажется, догадываюсь. Вскакиваю с кресла, пытаясь сообразить, в какой стороне выход и где верные «опекуны». Ведущая тоже поднимается.
– Моя тайная мечта – заняться любовью перед телекамерой.
Она каким-то образом обнаружила, где я нахожусь, и крепко ко мне прижалась.
– Да ты спятила! Отвали!
– Я сниму трусики?
– Совсем рехнулась!
Я пячусь назад и, оказавшись на краю, падаю с импровизированной сцены. Магдалена ныряет следом. Мы распростерлись на полу в некоем подобии того, что сторонний наблюдатель назвал бы страстными объятиями.
– О прошу тебя, англичанин! Умоляю! – томно шепчет Магдалена и принимается мусолить мне ухо. Далее следует непродолжительная возня, вызванная тем, что я пытаюсь подняться с пола, а она – расстегнуть мой ремень. Наконец победа остается за мной.