Круг М. М. Бахтина. К обоснованию феномена
Шрифт:
В Витебске произошел поворот Бахтина от философии к эстетике. Работу «Субъект нравственности и субъект права», как выяснилось, Бахтин «отложил» навсегда, чего, вероятно, не мог себе простить, так как считал себя прежде всего философом. Недаром при первой же встрече с новым окружением он сразу предупредил: «Я философ». Может быть, и Медведев в подсознании Бахтина остался непрощенным, так как переход от философии к эстетике произошел по инициативе именно Медведева. Занимаясь проблемами теории и психологии художественного творчества, Медведев искал единомышленников и соратников для разработки новой теории художественного творчества, которая ему, убежденному стороннику и проводнику онтологии общения, виделась социологической. Медведев был избран Председателем Оргкомитета Института гуманитарных наук и искусств, который должен был открыться в Витебске, готовил программу института, подбирал научные кадры. Идея института была поддержана наркомом Луначарским. [14] Тем не менее по ряду причин (в том числе финансовых) институт в Витебске открыт не был. Но «мыслительный коллектив», возникший в Витебске, постепенно перекочевал в Петроград. Насколько Медведев ценил своих витебских единомышленников, свидетельствуют его дальнейшие поступки. Уже покинув Витебск, в 1922 г. в петроградской газете (потом журнале) «Жизнь искусства» [15] Медведев сообщает о трудах С. О. Грузенберга, «молодого ученого» М. М. Бахтина, музыковеда В. Н. Волошинова, тем самым поддерживая и сознательно афишируя своих коллег.
14
«Приказ № 114 по Губотделу Просвещения
15
Театрально-литературная хроника // Жизнь искусства. 1922. № 33 (856). 22–28 августа. С. 4.
Ко времени возвращения Бахтина в Ленинград прекратили свое существование «Записки Передвижного театра», не состоялся объявленный в печати журнал Иванова-Разумника «Основы», в редколлегию которого (наряду с Томашевским, Тыняновым, Долининым, Смирновым и Замятиным) должен был войти Медведев. [16] Но витебская тематика «Круга» продолжала развиваться, опираясь на контакты Медведева с Институтом истории искусств (где в 1923 г. он сделал три доклада и где в 1924 г. при его посредничестве выступил с докладом Бахтин) и с Научно-исследовательским институтом сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВом), где не без участия В. А. Десницкого, знакомого Медведева, стал аспирантом Волошинов. К. Вагинов, Н. Клюев, М. Тубянский стали посещать собрания «Круга», скорее всего, по инициативе Медведева, о чем свидетельствуют публикации в «Записках Передвижного театра» (еще до переезда в Ленинград Бахтина). Свои стихи, напечатанные в этом журнале № 43, Борис Зубакин, бывавший в Ленинграде наездами, посвятил Медведеву. О том, какие немыслимые в советские времена стихи Вагинова поместил в своем журнале Медведев, в беседе с В. Дувакиным рассказал Бахтин. [17] Если бы у Бахтина были тексты, которые он бы хотел и был готов напечатать, Медведев бы нашел возможность их опубликовать, как печатал статьи Волошинова, Грузенберга и свои собственные в журналах «Искусство», «Записки Передвижного театра», «Русский современник».
16
ИРЛИ, ф. 79 (Иванова-Разумника), оп. 1, № 5 (записная книжка «„Вольфила“ — „Эпоха“»).
17
Бахтин М. М. Беседы с В. Д. Дувакиным. С. 215.
Свои трактаты, как и книгу о Достоевском, Бахтин писал в Витебске. Медведев, как явствует из хранящихся в витебском архиве документов, начиная с 1917 г. написал ряд сочинений, в том числе «Методологические предпосылки к истории литературы», «Очерки теории и психологии художественного творчества», «Русская литература XX века» [18] , подготовил к изданию первую книгу о Блоке (вышла в Петербурге в 1922-м, переиздана в 1923-м). В это же время были опубликованы волошиновские статьи о музыке, уже несущие отголоски общей научно-философской тематики. Недаром волошиновскую статью о Бетховене Медведев повторил в «Записках Передвижного театра» (№ 44), опубликовал статью И. Груздева (№ 40–42) «О приемах художественного повествования» — с его теорией масок, которую ценил и, возможно, использовал в своей концепции авторства Бахтин.
18
Первым на эти рукописи обратил внимание Ken Hirschkop: Mikhail Bakhtin. An Aesthetik for Democracy. Oxford, 1999. P. 146.
В анкете Зубовского института Медведев указал размеры каждой из своих рукописей. [19] На вопрос анкеты, почему эти книги не напечатаны, Медведев ответил, что не считает их «достаточно обоснованными и готовыми для печати». Вероятно, эти же обстоятельства останавливали и Бахтина, что еще раз подтверждает его потребность в интеллектуальном общении и профессиональном обсуждении своих работ. Готовыми известные монографии оказались позже, когда были домыслены и оформлены в общей интеллектуальной атмосфере «Круга» и в научной среде ИЛЯЗВа, где работали и делали доклады аспирант Волошинов и сверхштатный научный сотрудник 1 разряда Медведев.
19
Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 172, № 550, л. 1.
В 1928 г. Коллегия ИЛЯЗВа поручила Медведеву совместно с В. Ф. Шишмаревым, учеником академика А. Н. Веселовского, организовать и возглавить новую для института академическую дисциплину и соответствующую секцию социологической поэтики. Книгой Медведева «Формальный метод в литературоведении» ИЛЯЗВ начал новую серию сборников и монографий «Вопросы методологии языка и литературы», три выпуска которой успели выйти в свет до начала погрома творчества Медведева. Этот погром прервал работу и новой секции и серии ее научных трудов, а социологическая поэтика на многие годы стала запретной дисциплиной. Это была уже не «частная методология» Медведева, Волошинова или Бахтина, а методология научной школы — школы социологической поэтики Института сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока, вдохновителем и организатором которой был Медведев. В работе секции сразу же приняли участие И. И. Иоффе, М. А. Яковлев, Волошинов, а вскоре и другие сотрудники института. [20] В 1929 г. Медведев стал инициатором коллективной темы «Палеонтология и социология эпоса» (приняли участие Л. Богаевский, О. Фрейденберг, В. Шишмарев, Н. Державин, И. Франк-Каменецкий) [21] и — вместе с Шишмаревым — коллективной темы «Социология жанров» [22] , а также ряда других. Принципиальная полемика с «формалистами» приобретала для Медведева смысл в противопоставлении их взглядам своей теории. Речь шла не об очередном полемическом выпаде, которые имели место и прежде, а о формировании нового научного мировоззрения, по его словам, — «научно-систематической теории объекта художественного восприятия». [23] Существо «общей» концепции у Бахтина и Медведева формулируется по-разному. Суверенность мышления участников «Круга» подтвердила новаторская работа В. Н. Захарова. [24]
20
Архив РАН, филиал в СПб., ф. 302, оп. 1, ед. хр. 14, л. 28.
21
ЦГАЛИ СПб., ф. 302, оп. 1, дело 270, л. 10.
22
ЦГАЛИ СПб., ф. 302, оп. 1, дело 270, л. 8.
23
Медведев П. Н. Ученый сальеризм (О формальном (морфологическом) методе) // Звезда. 1925. № 3 (9). С. 264–276.
24
Захаров В. Н. Проблема жанра в «школе» Бахтина // Русская литература. 2007. № 3. С. 19–30.
Медведеву были важны не только собственные публикации, но и публикации единомышленников. Лишь в этом случае новое направление могло противостоять господствовавшей тогда формальной школе, как и другим многочисленным оппонентам. Известные монографии единомышленников были изданы Медведевым в «Прибое». Его основополагающее выступление против формализма «Ученый сальеризм» (октябрь 1924) должно было быть поддержано статьей Бахтина «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924), как издательское предисловие Медведева к книге В. В. Виноградова [25] было подкреплено рецензией Волошинова. [26] Статья Бахтина готовилась в четвертый номер журнала «Русский современник» (вышел в самом конце 1924 г.), но, вероятно, была представлена с опозданием и в номер не попала. Следующий, пятый, номер уже не появился — журнал был закрыт.
25
[Медведев П.] От издательства //
26
Волошинов В. Н.: <Рец. на книгу> В. В. Виноградов. О художественной прозе // Звезда. 1930. № 2. С. 233–234.
Первоначально Бахтин был известен не столько своими философскими трудами (трактаты разысканы позднее), сколько немногочисленными трудами по поэтике, что также вызывало желание приписать ему филологические работы единомышленников. Остался затушеванным тот существенный факт, что для философской эстетики «Круга» большое значение имела «первая философия» Бахтина, ставшая известной позднее, благодаря трактату «Философия поступка», писавшемуся в Витебске. К тому же периоду относится и первое из известных нам характерных бахтинских суждений о своем круге: «Петь голос может только в теплой атмосфере, в атмосфере возможной хоровой поддержки, принципиального звукового неодиночества». [27] Позднее Бахтин существенно разовьет и обогатит это свидетельство.
27
Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2003. С. 231.
В историю отечественной культуры Медведев вошел как зачинатель научного блоковедения — первый публикатор и комментатор; автор одной из самых известных работ по «творческой истории» («Драмы и поэмы Ал. Блока. Из истории их создания»); создатель одного из первых курсов новейшей отечественной литературы для вузов [28] ; фундаментальный критик принципов формальной школы. Литературную и научную репутацию Медведева, сложившуюся к концу 1920-х гг., отразил Эрих Голлербах, назвав Медведева «разрушителем формального метода». [29] Книга Голлербаха вышла в начале 1930 г., то есть еще до официального идеологического похода на формализм. Одной из первых жертв развернувшейся кампании против формализма стал Медведев, обвиненный в «кантианстве, формализме и других видах самого черного мракобесия». [30] Эта ситуация теперь изучена сотрудниками ИРЛИ (Пушкинского Дома) по сохранившимся в архиве института материалам. [31] Характеристика Голлербаха отразила наиболее броскую в те годы сторону медведевской личности, оставив в тени самую ее сущность, которая так разнообразно и ярко проявилась в «витебском культурном ренессансе», «ансамбле индивидуальностей» Передвижного театра и научно-философском круге Бахтина. Репутация «антиформалиста» объясняет отношение к Медведеву его научных противников, находившихся под впечатлением публичного «покаяния» Шкловского (статья «Памятник научной ошибке» в «Литературной газете» 27 января 1930 г.). Память о Медведеве [32] не давала ему покоя: ни в Москве (известная беседа с В. В. Кожиновым [33] ), ни в Переделкине [34] (разговоры с Вяч. Вс. Ивановым), ни в Ленинграде (с Е. С. Добиным [35] в Доме творчества в Комарове), ни в беседах с зарубежными авторами (Катарина Кларк [36] ). Его переписка 1929 г. с Ю. Н. Тыняновым [37] , всячески утешавшим своего друга, опровергает позднейшую версию, что он якобы всегда знал, будто книгу Медведева написал Бахтин.
28
Набор учебника был рассыпан после ареста Медведева, но сохранилась публикация его «Методической разработки по курсу истории русской литературы эпохи империализма и пролетарской революции» (Л., 1933).
29
Голлербах Э. Город муз: Повесть о Царском Селе. 2-е изд. Л., 1930. С. 11–12.
30
Ермилов В. За боевую творческую перестройку // На литературном посту. 1932. № 4. С. 11.
31
Литературные объединения 1917–1932 гг. в России (проблемы изучения) // Из истории литературных объединений Петрограда — Ленинграда 1910—1930-х годов. Исследования и материалы. Кн. 1, 2. СПб., 2002, 2006.
32
См. также рецензию Медведева на «Теорию прозы» Шкловского (Звезда. 1926. № 1. С. 265–266).
33
Как пишут труды, или Происхождение несозданного авантюрного романа (Вадим Кожинов рассказывает о судьбе и личности М. М. Бахтина) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1992. № 1. С. 117.
34
В Переделкине Шкловский жил с 1930-х годов.
35
Друскин Лев. Спасенная книга. СПб., 1993. С. 233 и др.
36
Шкловский В. Б. Интервью К. Кларк 25 марта 1978 // Clark K., Holquist M. Mikhail Bakhtin. Harvard UP. 1984.
37
Тынянов Ю. Н. Письмо В. Шкловскому // Согласие. 1995. № 30. С. 201.
Не без мстительного участия Шкловского книгу Медведева, полузабытого в связи с запретом упоминать труды и имена «врагов народа» [38] , радикальные москвичи приписали Бахтину, а беспринципные бизнесмены, ухватившись за выгодную версию, наводнили книжный рынок «масками» и «полумасками» нарасхват раскупаемого классика и вконец дезориентировали общественность. [39] Получилось парадоксально — по-шкловски: научный противник унижен и морально уничтожен, а его идеи, столь взволновавшие когда-то бывшего формалиста, целиком отданы другому — модному и великому, с кем не зазорно войти в «консенсус» — в процессе собственной эволюции, конечно же.
38
Книга «Формальный метод», например, была выпущена из спецхрана в 1987 г.
39
Неоднократные (несмотря на многочисленные возражения в печати) контрафактные переиздания трудов П. Н. Медведева и В. Н. Волошинова под именем М. М. Бахтина московским издательством «Лабиринт» (руководитель И. Пешков).
М. М. Бахтин отказался от навязываемого ему авторства. Он-то знал, кто был вдохновителем и организатором их эстетического круга. Организатор же «мыслительного коллектива», по наблюдениям Рэндалла Коллинза [40] , — фигура всегда значительная, даже если «интеллектуальным лидером» коллектива становится другой. Коллинз показал это на примере Канта и Фихте.
Воспоминания учеников и младших коллег Медведева — И. И. Соллертинского, А. Краснова-Левитина, Е. И. Наумова, А. В. Десницкой — вместе с высокими оценками трудов Медведева его современниками — академиками Жирмунским, Шишмаревым, Сакулиным, Пиксановым, профессором Л. Гроссманом, Николаем Клюевым, Борисом Пастернаком — наряду с письмами В. А. Десницкого, О. В. Цехновицера, Вяч. Шишкова, Михаила Зощенко в защиту арестованного Медведева [41] , как и «тюремное» свидетельство Николая Заболоцкого — дают не исчерпывающее, но весьма прочное, совпадающее у всех писавших представление о творческой личности Медведева.
40
Коллинз Рэндалл. Предисловие к русскому изданию // Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. Новосибирск, 2002. С. 48–49.
41
См.: Медведев Ю. П., Медведева Д. А. Павел Медведев, Людвик Флек, Михаил Бахтин и другие (К теории мыслительного коллектива) // М. М. Бахтин в контексте мировой культуры / Специальный выпуск: Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2003. № 1–2 (39–40). С. 216.