Круг
Шрифт:
В это время в класс-вошли ребята повзрослее. Увидев, что новый мальчишка, в поддевке и лаптях, подмял под себя их товарища, засмеялись. Один из них подошел к Эмашу, хлопнул его по плечу и сказал:
— Молодец, парень, ловко ты его. Как зовут?
Эмаш поднялся, улыбнулся разбитыми губами, сплюнул и ответил:
— Эмаш.
— Чего дерешься, Эмаш?
— Они хотели у нас деньги отобрать, вот мы их маленько проучили.
— Ха-ха-ха, ничего себе маленько, вы им как следует дали. Ну, ладно, идемте на улицу.
Вместе
Через два дня был экзамен. Моркин провалился на географии, но все-таки был принят как сын священника. Эмаш все экзамены выдержал хорошо, однако врач нашел у него трахому. И все-таки директор оставил и его. Обоих определили жить в общежитии, при школе.
Началось ученье. Моркин до сих пор помнит свой первый день в школе. К началу занятий выдали казенную форму: серую тужурку, такого же цвета брюки, новые сапоги, черную шинель и картуз с лаковым козырьком. Моркин и дома плохо не одевался, но новенькая фо<рма привела его в восторг. Он поминутно то расстегивал, то застегивал кожаный с широкой пряжкой ремень, пока сидящий рядом Эмаш не одернул его:
— Сиди тихо, выгонят.
Учитель Эшайков, высокий, тощий, стоя на кафедре со скрипкой в руках, объяснял ноты. Он писал на доске нотные знаки, проигрывал их на скрипке. Потом со смычком в руках прошелся между партами и, указав на Моркина, сказал:
— К доске!
Моркин, почувствовав, как сильно забилось сердце, вышел к доске, взял мел, испуганно смотрел на учителя.
— Начерти нотный стан, — сказал тот.
Моркин начертил.
— Теперь изобрази скрипичный ключ.
Моркин начал рисовать ключ, но учитель закричал:
— Разве так я показывал? Между какими чертами нужно рисовать кружок?
Моркин, и без того оробевший, теперь, после сердитого окрика учителя, вовсе растерялся, даже руки у него затряслись.
— Пиши, чего стоишь! — снова закричал учитель.
Моркин торопливо изобразил ключ. Ребята засмеялись.
— Тихо! — учитель поднял смычок. — Ну, ты нарисуешь как положено или нет? Как твоя фамилия?
— Моркин.
— Ты, Морфин, учиться приехал или казенный хлеб жрать?
— Хи-хи, — послышалось с задней парты.
Учитель не торопясь подошел, спросил у сидевшего на задней парте:
— Ты смеялся?
В классе тишина, многие сидят, опустив головы, только некоторые осмелились повернуться к учителю.
— Ты смеялся? — повторил учитель громче, будто в кулак зажав маленькие сердца.
— Я, — не смея поднять глаз, признался парень.
— Ну так теперь поплачь! — и учитель с размаху ударил парня смычком по голове.
Парень заплакал. Учитель подошел к доске, белым платком вытер пот с худого лица и, обратясь к Моркину, спросил:
— Ну, так где изображают скрипичный ключ, знаешь?!
— Знаю, вот здесь, — поспешно ответил Моркин и быстро начал рисовать.
Пока
Эшайков сошурил глаза, посмотрел на доску, засмеялся:
— Хе-хе-хе, правильно!
II тут же, неожиданно изменив голос, спросил:
— Признавайся, который прохвост подсказал тебе, а?
Моркин растерялся.
«Неужели он заметил, как мне подсказывали?»— подумал он, но все же ответил почтительно:
— В-ы сами показывали, господин учитель.
— Вот как? — Эшайков, кажется, даже растерялся, потом посадил Моркина на место, сам сел за кафедру, открыл классный журнал.
— Как фамилия? — снова спросил он.
— Моркин.
— Ах да. Моркин… Моркин… Моркин… Ты откуда? Моркин сказал.
— Сын отца Николая?
— Да, господин учитель.
— Ты, Моркин, имеешь право на поступление в духовную семинарию, зачем поступил сюда? Что смотрел твой отец?
— Отец и мать нынче умерли.
— A-а, вон оно что…
Тут урок кончился. Первый урок, который запомнился Моркину на всю жизнь.
Понемногу Моркин привык к школьному распорядку. Дежурный мог и не звонить в колокольчик — он сам, как и все учащиеся, просыпался в семь утра, в половине восьмого шел на завтрак, состоявший из чая с черным хлебом, потом до двух часов — занятия в школе. После занятий — мясной суп, каша и картошка, если пост — то без мяса. Потом отдых на свежем воз. духе. В четыре часа — чай, после чего приготовление уроков. В восемь — ужин, в десять — спать. Так проходили осень, зима, весна. Лишь праздники вносили ка-кое-то разнообразие: в эти дни кормили повкуснее, разрешали дольше гулять, но плохо было то, что подолгу держали в церкви.
Моркин, хотя был сыном священника, не любил ходить в церковь ни в праздники, ни в будни. Дома отец его не принуждал к этому.
Однажды весной Моркин и еще двое ребят — один по прозвищу Копейка, другой — Колдун сговорились не идти в церковь и спрятались у пустых амбаров, стоявших позади школьного сада.
Хорошо за амбарами пахнет распускающимися деревьями, молодой травой, дышится легко, а в церкви сейчас теснота, духота, всю службу приходится выстаивать на ногах. Ребята, с тоской оглядываясь по сторонам, думают об одном и том же: «Скоро ли это кончится?..»
А у амбаров не скучно. Втроем залезли на чердак. Копейка, приподняв доску на потолке амбара, достал колоду карт. У Колдуна под карнизом припрятан мешочек с бабками. Началась азартная игра. Правда, втроем — не так интересно. Обычно игроков бывает больше, да пять-шесть непременных болельщиков. Играют обычно марийцы против русских. Болельщики подсказывают, советуют, переживают не меньше игроков.
— Погоди, Мелне, не ставь сразу столько бабок, — слышится совет с одной стороны.
— Ставь на все! — советует другой болельщик.