Круг
Шрифт:
Колоду на двух веревках сняли с саней, переставили на землю. Кугубай Орванче трижды приподнимал покрывало с лица покойника, приговаривая:
— Погляди в последний раз на белый свет! Погляди в последний раз на белый свет! Погляди в последний раз на белый свет!
Салвика бросила на дно могилы медную пуговку, сказала:
— Мать-земля, не жалей землю!
Стали опускать колоду. Трижды прикасались ею ко дну могилы и шептали:
— Не бойся! Не бойся! Не бойся!
Потом колоду закрыли крышкой,
Кугубай Орванче, нарвав травы, сделал веник, обмахнул этим веником могильный холм, приговаривая при этом:
— Пусть твой дом будет чистым, место теплым, а сам будь безгрешным.
То же самое проделали и остальные.
Один из марийцев, копавших могилу, принес длинный шест, на его конец привязал разорванное пополам полотенце, посадил вырезанную из дерева кукушку. Шест воткнул в землю, рядом с могилой.
Вскоре на кладбище никого не осталось. Лишь белая кукушка причитала над могилой, да в стороне лежали перевернутые сани. А вокруг — солнце, вокруг — лес, вокруг птицы поют — жизнь не останавливается ни на мгновенье…
После похорон Кугубай Орванче еще больше сгорбился.
— Дедушка, что у тебя болит? — спросил как-то его внук Сергей.
— Ничего у меня не болит. Разве я похож на больного?
— Похож, потому и спрашиваю.
— Чем приставать к дедушке, шел бы играть к Апсатару. Завтра, если будет вёдро, мы с тобой пойдем смотреть силки.
— Правда?
— Ты же знаешь, что твой дед никогда не обманывает. Завтра пойдем, а сейчас беги к своему Апсатару.
Сергей накинул на себя старый отцовский зипун, обул сапожки из белой кожи, побежал к соседям.
Апсатар сидел за столом и что-то рисовал.
Подошла старшая сестра, сказала:
— Убирай-ка бумаги, карандаши — весь свой мусор, мы тут сейчас будем пирожки стряпать.
Апсатар обиделся:
— Мусор! Сама ты мусор!
— Ах ты, сопляк, еще огрызаешься!
— Убери руку! Укушу!
— A-а, укусишь? Вот тебе, вот! — сестра выволокла его из-за стола и несколько раз шлепнула.
— Э-э, дурачок, попало! — засмеялся старший брат и. отложив недоплетенный лапоть, начал крутить цигарку.
Мальчик собрал бумагу и карандаши и ушел за печку, позвав туда же и Сергея. Оказывается, Апсатар выкинул отсюда все тряпки, поставил чурбан вместо стола. Приятелям за печкой было уютно, как в шалаше. Они принялись рассматривать картинки в книжке.
Между тем сестра сняла со стола скатерть, на стол, еще накануне выскобленный до блеска, насыпала муки, выложила тесто и крикнула младшей сестре:
— Только и знаешь песни петь, надоела!
— Зря, сестра, ругаешься. Разве я плохо пою? Вчера, когда мы эту песню пели на посиделках
— Ох ты! — засмеялся брат. — Ты думала, они почему плакали? От вашей песни? Вовсе нет. В избе дымно было, у всех слезы и побежали. А вы, девки, обманывать мастера!
— Мастера, говоришь? Видно, братец, какая-нибудь девушка обвела тебя вокруг пальца.
Из-за печки высунулся маленький Апсатар:
— Вокруг какого пальца?
Теперь засмеялись все.
Обе девушки принялись стряпать пирожки с творогом.
Младшая, певунья, быстро слепила три пирожка и вдруг сказала старшей сестре, которая только принималась за второй пирожок:
— Ой, посмотри, что это у тебя к подолу прилипло!
— Где? — оглянулась та.
Младшая весело рассмеялась, щуря свои блестящие глаза, сказала:
— Эх, девка! Оторвалась от стряпни, не слепив трех пирожков! Забыла примету: теперь твои пирожки в печке раскроются.
— Ну, погоди, я тебя в другой раз тоже подловлю!
Сергей долго сидел у Апсатара, рассматривал его книжки, слушал, как разговаривали и смеялись девушки. Похвастался приятелю, что завтра с дедом пойдет смотреть силки.
Любит Сергей ходить с дедом в тайгу. Далеко вглубь они не забираются, отец не велит, ходят лишь по самому краю леса, но Сергей все равно чувствует себя заправским охотником, который уходит в тайгу.
На другое утро Кугубай Орванче с внуком отправился в тайгу. Они осмотрели силок, сделанный из расщепленного сука. Чтобы проверить его, Сергей забрался на дерево, но в силок никто не попался.
Они бродили долго, потом Кугубай Орванче сказал:
— Пойдем посмотрим комдыш за гумном. Не сгнил ли он с прошлого года…
Комдыш — ловушка для птиц — делается так: вбивают колышки по кругу так, что получается как бы большое лукошко, над ним прилаживают крышку, которая захлопывается от малейшего прикосновения. В комдыш втыкают овсяные метелки. На овес прилетают тетерева, и крышка захлопывает их внутри комдыша.
Когда Кугубай Орванче с внуком пришли домой, Эман уже вернулся с пахоты.
— Гость у нас, — сказал Эман.
— Кто?
— Идите в дом, увидите. Дорогой гость.
Сергей кинулся в дом.
Вначале старик не узнал гостя, но, приглядевшись, заулыбался.
— Эбат! Ты ли это? Как же ты изменился… Вот, значит, свиделись, а я уж думал, помру, не повидавшись с тобой. Ну, здравствуй, браток Эбат! — Кугубай Орванче протянул Эбату обе руки.
Потом он снял поддевку и сетку, повесил на гвоздь.
— Это, значит, ваш сынок? — спросил гость.
Амина, наливая воду в котел, ответила:
— Сынок, Сережа… Сергей, что стоишь истуканом, — упрекнула она сына, — разве не знаешь, что надо поздороваться с дядей?