Круглосуточно моя
Шрифт:
Она ущипнула себя за руку, пытаясь проверить – не спит ли ? Однако боль была вполне ощутимой. Значит, не спит.
Дорохов коротко поприветствовал всех на английском и сказал, что найдет время пообщаться с каждым подразделением, так что желающие могут подготовить свои вопросы.
Как только он сказал, что все могут отправляться на свои рабочие места, Влада минуту назад практически парализованная, терявшая силы, рванула к своему столику, по пути заскочив в бар за ледяной минералкой.
Голова пылала. Даже больше! Она готова была лопнуть от потрясения.
Стуча зубами о край стакана,
Но придумать ничего не успела, так как вышедший из конференц-зала Дорохов направился прямиком к ней.
– Влада, через десять минут жду тебя в моем кабинете, - скомандовал он.
Тут Влада поняла, что такое теория относительности в действии. Десять минут, проведенные в беседе или работе казались пылинкой на часах жизни. Десять минут в неизвестности были подобны стоянию на углях, каждый миг – пытка неизвестностью.
И когда стрелка, наконец, отсчитала положенное количество этих резиновых минут, Влада робко поскреблась в дверь.
– Входи, - отчеканил Дорохов и поднялся из-за стола ей навстречу. - Ты не захотела иметь эксклюзивное право называть меня Дим, теперь я Дмитрий Игоревич. Это значит, теперь ты больше не имеешь права куда-то сбежать, не предупредив меня, - от его слов, произносимых негромко, но с плохо сдерживаемым напряжением, Владу начало трясти.
Он приблизился вплотную. Девушка замерла, как кролик перед удавом. Зрачки от волнения расширились, казалось, что они вот-вот поглотят всю радужку. Ее до сих пор бросало в дрожь, когда она представляла реакцию Дима на ее бегство из боулинга. И вот она уже воочию могла увидеть ее. По меньшей мере, он был зол. Вернее, не только был, но и есть. Зол. Холоден. Незнаком. До сих пор они были на равных, если не сказать больше. Он настаивал, добивался взаимности. Теперь все изменилось. Что теперь? Прикажет раздеться и ублажать его? И тут же стало стыдно. Прошло так мало времени, и так много событий, но в отношении Дима твердо можно сказать, что он очень порядочный. Хотя, (тут Влада готова была покраснеть, будь у нее на это время) если бы он тогда в номере не остановился, сейчас уже знал бы все о ней. И она бы знала, есть ли хоть крошечная лазейка у счастья. Или теперь только Дмитрий Игоревич…
Собрав волю в кулак, она выдавила из себя подобие вежливой дежурной улыбки и ответила:
– Да, Дмитрий Игоревич.
Дорохов некоторое время смотрел в ее глаза, словно наслаждаясь испугом, затем скользнул по губам, обласкав их и не таясь, спустился на грудь.
Влада совершенно потеряла ощущение реальности. Позвоночник казался мягким и текучим. От взгляда Дорохова она едва не плавилась. Даже такой жесткий, жадный, он сводил с ума. Вдыхая запах Дима, какой-то терпко –древесный, с тонким шлейфом миндаля, по-настоящему мужской, она чувствовала, что еще немного, и просто упадет в его объятия. И убеждала себя, что не падает только потому, что не уверена, захочет ли он ее снова подхватить на руки.
Ведь, действительно, не зная о причинах ее неадекватного поведения, можно просто подумать, что она взбалмошная девчонка, которая сама не знает, чего хочет и которой наплевать на чувства других. И разубеждать его она тоже не имеет права.
Она должна выстоять, потому что последствия ее слабости будут самыми плачевными. Выстоять. Но как?! То, что произошло дальше, еще больше завязало это нерешаемое «и как?» в тугой узел.
Дорохов поднес руку к ее груди, вся защита которой состояла из кружевного лифчика без всяких пуш-апов и тонкой ткани блузки. Словно невзначай ее коснувшись, он вызвал бурю. От солнечного сплетения вниз метнулся комок желания, обжигая блаженством все внутри. Соски мгновенно сжались и отвердели. И , к ее стыду, скрыть это не было никакой возможности. Она мучительно покраснела и уже собиралась возмущенно отшатнуться, но хорошо, что не успела из-за состояния парализующей полупрострации, в котором пребывала.
Дим просто снял с нее бейджик менеджера. Конечно, искорки насмешки выдавали его коварный план с головой. Но придраться было не к чему. Все случайно. Или на самом деле так?
Щеки девушки пылали, она совершенно растерялась. Однако голос мужчины вернул ее на землю.
- С этой минуты меняются твои полномочия. Ты будешь моим личным помощником. Изучай хозяйство, и через двадцать минут я жду кофе.
– Да, Дмитрий Игоревич! – последовал вымученный ответ.
Легко сказать! Понятия не имея, где что лежит, какой кофе он любит, Влада пулей вылетела из кабинета.
Отольются кошке мышкины слезы! Она пыталась отогнать деструктивные мысли, но они лезли упрямо, путая ее действия, мешая сосредоточиться. Двадцать минут на кофе? Изверг! Вот тут-то он ей припомнит «Наши отношения ограничиваются рабочими », и вот это «там файер- шоу не пропустите» в ответ на его «Вы мне нравитесь».
Слезы выступили на глазах. Все поменялось. Теперь, получается, не он, а она будет мышкой, которой будет играть кот. Наступит лапой на хвост, она затаит дыхание, и он ее выпустит, наслаждаясь ее растерянностью, страхом. И уйти пока некуда.
*****
« Подсчитывать убытки будем потом», - думал Дорохов. А пока счастливо жмурился, развалившись в большом, совсем не располагающем деловому настрою кресле.
«Растерялась, дрожит, как осиновый листочек », - сладко-мстительно прокручивал он в голове только что случившееся. Он сжал кулак, разжал и с улыбкой посмотрел на свою ладонь, которая будто бы хранила трепетное тепло груди его вредной избранницы.
Одна из его эротических фантазий, родившихся исключительно в связи с Владой, сейчас осуществится. «Ваш кофе, Дмитрий Игоревич!» В паху заныло. Ох, не до кофе сейчас.
С каким наслаждением задрал бы он ей юбку, сжал до красноты, до боли ее упругие ягодицы. Черт! Отшлепал бы за непослушание! Картина настолько была жаркой и дурманящей, что у него потемнело в глазах. Он сглотнул комок, усмиряя похоть сатира, вдруг прорвавшуюся сквозь обличие цивилизованного человека.
Нельзя. Он напомнил себе, что она девственница. И нужно быть очень аккуратным и предельно осторожным.
Ровно через двадцать минут постучалась Влада. Да! Черт возьми!