Круглосуточный книжный мистера Пенумбры
Шрифт:
Она сует распечатку в мою коробку и треплет меня по руке.
– У вас трехмесячный трансфер, который можно продлить до года. Готовы переодеть эти ползунки?
Обратно в Сан-Франциско я везу в гибридной машине Нила на пассажирском сиденье коробку с пуансонами. Они наполняют салон густым запахом жженого металла, от которого у меня чешется нос. Может, их лучше прокипятить или еще как-то помыть. Боюсь, запах впитается в сиденья.
Долог путь домой. Какое-то время слежу за расходом энергии на приборной доске тойоты, стараясь побить прежние свои рекорды экономии бензина. Но это быстро наскучивает, поэтому включаю плеер и начинаю слушать третий том «Хроник поющих драконов», начитанный
Я откидываюсь, кладу руки на руль на десяти и на двух и отправляюсь в неведомое. Меня сопровождают братья из Неразрывного Каптала, разделенные столетиями: Моффат в колонках, Герритзун на пассажирском сиденье. Пустыня Невада не меняется на протяжении многих миль, а в башне королевы Драганы творятся совсем уже странные дела.
Помните, цикл начинается с того, как поющий дракон погибает в море и зовет дельфинов и китов на помощь. Его спасает проходящее мимо судно, на борту которого оказывается ученый гном. Гном дружится с драконом и выхаживает его, а потом спасает от смерти, когда однажды ночью капитан корабля приходит перерезать дракону горло, чтобы добыть скрытое в зобе золото… и это только первые пять страниц: так что, знаете ли, сделать эту историю еще более диковинной – это серьезный поворот.
Но теперь-то, конечно, я знаю причину: третий и последний том «Хроник» одновременно был книгой жизни Моффата.
В заключительной части все действие происходит в башне королевы Драганы, и башня эта сама по себе оказывается практически отдельным миром. Вершина ее достигает звезд, а на каждом ярусе действуют свои законы, нужно решать свои загадки. В первых двух книгах были приключения, битвы и, конечно, предательства. А в этой сплошные загадки, загадки, загадки.
Она начинается с того, что является дружественный призрак, чтобы вызволить гнома Кочедыгу и Телемаха Полукровку из подземелья Драганы и помочь им начать восхождение. В динамиках «Тойоты» Моффат описывает призрака так:
Высокое, сотканное из бледно-голубого свечения существо с длинными руками и ногами, с тенью улыбки, а над этим всем глаза, сиявшие еще более синим светом, чем все тело.
Погодите-ка, секундочку.
– Что вы ищете в этом месте? – спросила тень напрямик.
Тянусь, чтобы перемотать пленку назад. Перематываю многовато, поэтому проигрываю вперед на скорости, опять проскакиваю нужное место, и надо снова мотать назад, потом машина подскакивает на предохранительной полосе. Выкручиваю руль, возвращая колеса на дорогу, и наконец нажимаю пуск:
…глаза, сиявшие еще более синим светом, чем все тело.
– Что вы ищете в этом месте? – спросила тень напрямик.
Еще разок:
…сиявшие еще более синим светом, чем все тело.
– Что вы ищете в этом месте?
Да, все верно: Моффат изображает голос Пенумбры. Эта часть текста для меня не нова: дружественного голубого призрака в подземелье я помню и с первого прочтения. Но тогда, конечно, я никак не мог знать, что Моффат вставил в свою сказочную эпопею чудаковатого книготорговца из Сан-Франциско. И точно так же, шагнув впервые через порог круглосуточного книжного магазина, я ни сном ни духом не ведал, что уже несколько раз встречался с мистером Пенумброй.
Аякс Пенумбра и есть синеглазая тень из подземелья Драганы. В этом нет никаких сомнений. И только послушайте, как читает Моффат, с какой грубоватой нежностью
Ладошки Кочедыги горели на перекладинах. Сталь была ледяная, и каждая перекладина будто бы вгрызалась в плоть, всеми злыми силами желая, чтобы гном камнем рухнул в темную глубь подземелья. Телемах забрался высоко, уже подтягивался в лаз. Кочедыга посмотрел вниз. Тень была там, застыла в проеме тайной двери. Она улыбнулась вспышкой света сквозь прозрачную голубизну, взмахнула длинными руками и крикнула:
– Лезь, мальчик мой, лезь! Наверх!
И он двинулся вверх.
…невероятно. Пенумбра уже заслужил прикосновение бессмертия. Знает ли он?
Я прибавляю газу, возвращаясь на крейсерскую скорость, встряхиваю головой и сам себе улыбаюсь. Повествование тоже набирает темп. Теперь хриплый голос Моффата ведет героев по башне с яруса на ярус, по пути они разгадывают загадки и обретают новых союзников – вора, волка, говорящее кресло. Тут до меня впервые доходит: этажи башни – это метафора ступенчатых дешифровок в Неразрывном Каптале. Моффат использует башню, чтобы рассказать о собственном пути в братстве.
Все это столь очевидно, когда знаешь, на что обращать внимание.
В самом конце, после долгих и странных перипетий, герои оказываются на вершине башни, на площадке, с которой королева Драгана озирает мир, плетя свои захватнические замыслы. Она там дожидается героев, и с ней ее темный легион. Черные мантии теперь обретают еще большую значимость.
Пока Телемах Полукровка ведет в последний бой свой немногочисленный отряд, ученый гном Кочедыга открывает кое-что важное. В роковой круговерти он подкрадывается к волшебному телескопу Драганы и заглядывает в него. И с этой обзорной площадки на немыслимой высоте видит нечто удивительное. Горы, разделяющие Западный материк, имеют форму букв. Кочедыга понимает, что это письмо, и не просто письмо, а то самое, о котором вещал в далеком прошлом сам Олдраг Великий Змей, и, прочтя эти слова вслух, Кочедыга… Твою ж дивизию!
Когда я наконец въезжаю по мосту в город, голос Кларка Моффата в заключительных главах как-то по-новому переливается: наверное, от моих постоянных перемоток и повторов, новых и новых перемоток и повторов кассета растянулась. Да и мозги у меня, кажется, тоже слега растянулись. Там поселилась новая теория, родившаяся из зернышка, но стремительно растущая и целиком основанная на том, что я услышал в дороге.
Моффат. Ты был великолепен. Ты увидел то, чего не заметил никто за всю историю Неразрывного Каптала. Ты прошел все ступени посвящения, стал одним из переплетенных, может быть, лишь ради того, чтобы попасть в Читальный Зал, – и потом переплел все их тайны под обложкой собственной книги. Ты спрятал их у всех на виду.
Мне нужно было лишь услышать, чтобы все понять.
Уже поздно, миновала полночь. Я паркую гибрид Нила вторым рядом возле дома и прижимаю большую кнопку, заставляющую мигать аварийные огни. Выскакиваю, хватаю коробку с пассажирского сиденья и взлетаю на крыльцо. Скребу ключом по замку – не попадаю в скважину, руки заняты, и дрожу от нетерпения.
– Мэт! – подскочив к лестнице, кричу я в его комнату. – Мэт! У тебя есть микроскоп?
Слышен слабый воркующий голос – Эшли – и наверху лестницы появляется Мэт в одних трусах-боксерах, на которых у него во всех красках воспроизведена целая картина Сальвадора Дали. Он размахивает гигантским увеличительным стеклом. Со своей огромной лупой Мэт похож на сыщика из комиксов.