Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II
Шрифт:
Таким образом, ехать в Псков, не дождавшись подписанного царём манифеста, было бессмысленно. Тем не менее А. И. Гучков и В. В. Шульгин в Псков поехали. При этом, как оба уверяют, у каждого из них был собственный вариант манифеста. Правда, Гучков утверждает, что текст его написал Шульгин, а Шульгин, что — Гучков.
А. И. Гучков: «Накануне был набросан акт отречения Шульгиным»{960}.
В. В. Шульгин (как всегда витиевато): «В пятом часу ночи мы сели с Гучковым в автомобиль, который по мрачной Шпалерной, где нас останавливали какие-то посты и заставы, и по неузнаваемой чужой Сергиевской довёз нас до квартиры Гучкова. Там А. И. набросал несколько слов.
Но генерал Н. В. Рузский, в рассказе Великому Князю Андрею Владимировичу, утверждал: «Никаких документов они с собой не привезли. Ни удостоверения, что они действуют по поручению Государственной Думы, ни проекта об отречении. Решительно никаких документов я в их руках не видел» {962} [6] .
Зададимся ещё одним вопросом: почему А. И. Гучков, даже если поверить его рассказам о полной неосведомлённости в псковском манифесте, был уверен, что Император обязательно согласится на отречение? Гучков не мог не знать о незаурядном личном мужестве Императора Николая II. Д. Н. Дубенский свидетельствовал в ЧСК, что Государь был человек «в высшей степени мужественный, и никакой физической опасности он, безусловно, не боится. Я его видел, когда он объезжал войска в Галиции. Он, безусловно, храбрый человек» {963} .
6
Любопытно, что Гучков с Шульгиным путаются не только в авторстве проекта манифеста, но даже в часе своего отъезда в Псков. Шульгин пишет, что это было раннее утро («чуть серело…»), Гучков — что это была середина дня.
Может быть, Гучков рассчитывал, что Государь подпишет манифест под угрозой убийства его семьи? Вряд ли Гучков бы решился на такой шаг, если бы он предлагал царю отречься в пользу своего сына. Шантажом прекращения поставок снарядов в армию, обрушением фронта? Тоже сомнительно. Услышав подобный шантаж, царь, без всякого сомнения, отказался бы передавать власть таким людям. Да и все эти расчеты, вместе взятые, не могли давать Гучкову полной уверенности в успехе предприятия.
Итак, подведём итог: А. И. Гучков и В. В. Шульгин собирались в Псков, зная из телеграмм М. В. Алексеева, что Государь принял решение отречься, не имея с собой на руках никакого проекта отречения и не будучи совершенно уверенными в успехе. Что это — авантюра? А. И. Гучков не был авантюристом. Он действовал всегда осторожно, продуманно и хладнокровно. Для чего же он ехал тогда в Псков?
Ответ на этот вопрос нам даёт сам Гучков, когда пишет о решении взять с собой В. В. Шульгина: «Я и Шульгин, о котором я просил Думский Комитет, прося командировать его вместе со мной, чтобы он был свидетелем всех последующих событий»{964}. выделено нами. — П. М.).
Главный смысл поездки А. И. Гучкова и В. В. Шульгина заключался в том, чтобы «отречение» Императора прошло при представителях (свидетелях) нового правительства. Это они, думские посланники, должны были привезти от царя манифест, объявляющий о конце его царствования.
Это предположение подтверждается и обстоятельствами прибытия Гучкова и Шульгина в Псков. Вот как его описывает Д. Н. Дубенский: «Из ярко освещённого вагона салона выскочили два солдата с красными бантами и винтовками и стали по бокам входной лестницы. По-видимому, это были не солдаты, а вероятно, рабочие в солдатской форме, так неумело они держали ружья, отдавая
Гучков с Шульгиным приехали в Псков не просто так, приехали со своей «гвардией» (вспомним «красную гвардию» Чхеидзекак представители новой власти. Нам могут возразить, что общеизвестно, что В. В. Шульгин был националистом и монархистом. Однако «монархизм» Шульгина ничем не отличался от «монархизма» Гучкова. Великий Князь Николай Михайлович писал о Шульгине, что в нём всё дышит злобой к монархии, к Государыне и Государю, причём Шульгин «этого вовсе не скрывает и говорит „о возможности цареубийства“»{966}.
Но почему эти представители новой власти так спокойно и безбоязненно прибыли в Псков в полной уверенности, что уедут обратно с подписанным царём манифестом об отречении?
Потому что к моменту приезда Гучкова и Шульгина уже был готовый манифест об отречении Императора Николая II от престола.
По всей вероятности, в планах заговорщиков было два варианта действий. В случае если Император Николай II согласится на отречение от престола, он после подписания манифеста должен быть доставлен в Царское Село и там официально подтвердить своё решение. Если же Император от престола отрекаться отказывался, то отречение должно всё равно состояться путём объявления заранее подготовленного фальшивого манифеста. Таким образом, Россия была бы поставлена перед свершившимся фактом.
Была ли передача престола Великому Князю Михаилу Александровичу «внезапным решением» Императора Николая II?
А. И. Гучков и В. В. Шульгин прибыли в Псков поздно вечером, около 22 часов 2 марта. События, происшедшие затем в императорском вагоне, известны нам из многократно опубликованных воспоминаний. Эти воспоминания полны противоречий и взаимоисключающих подробностей, но тем не менее делают однозначный вывод: ночью 2 марта Император Николай II отрёкся от престола в пользу своего брата Великого Князя Михаила Александровича.
Это утверждение воспринимается как аксиома на протяжении вот уже почти века. При этом никто не задаётся вопросом: а мог ли Император Николай II передать престол своему брату, Великому Князю Михаилу Александровичу?
Н. В. Рузский рассказывал, что, когда он вошёл с опозданием в вагон-столовую императорского поезда, там уже находились А. И. Гучков и В. В. Шульгин, которые сидели за столом напротив Государя. Кроме них в салоне присутствовал граф В. Б. Фредерикс, а также некто, кто «сидел и писал»{967}.
Этот «некто», по словам А. А. Мордвинова, был начальник военно-походной канцелярии Его Величества К. А. Нарышкин, которому «было поручено присутствовать при приёме и записывать всё происходившее во избежание могущих потом последовать разных выдумок и неточностей»{968}.
Судя по записям К. А. Нарышкина, А. И. Гучков начал говорить первым. Он сообщил о событиях в Петрограде, а затем сказал, что единственный путь спасения России, спасения монархического принципа и династии — это «передать бремя верховного правления в другие руки».
«Если Вы, Ваше Величество, объявите, что предаёте свою власть Вашему маленькому сыну, если Вы передадите регентство Великому Князю Михаилу Александровичу или от имени регента будет поручено образовать новое правительство, тогда, может быть, будет спасена Россия»{969}.
Обратим внимание на эту маленькую поправку А. И. Гучкова о том, что сформировать новое правительство можно от имени регента, т. е. самого регента не будет. Так как без регента малолетний Император царствовать не может, то получается, что эта оговорка предусматривала и отсутствие Императора.