Кругом одни принцессы
Шрифт:
— Но я вижу женщину среди вождей…
— Нашла с кем сравнивать! — склочно заявил Геморрой Ходячий. — Стоящая-С-Кошельком — мудрая женщина нашего народа, ибо после смерти своего мужа, величайшего из воинов — Маленького Засранца, сумела не только сохранить все его богатства, но и приумножила их. Все женщины неравны воинам, но некоторые — неравнее других!
— Не может быть и речи, чтобы я уподобила себя мудрой вдове Маленького Засранца! Но я прошу у Стоящей-С-Кошельком покровительства и посредничества перед вождями.
Старуха приосанилась.
— Пусть говорит, — разрешила она.
— О, вожди, ответьте мне, невежественной, на один вопрос: ваши заветы древнего
— Конечно, только на бледнозадых.
— А если я докажу, что мои спутники не принадлежат к презираемому вами народу, а представляют свободные племена?
— Это уже второй вопрос! — выкрикнул Дубина Народной Войны, но старейшина осадил его.
— Не горячись, Дубинушка. Послушаем, как она сможет это сделать.
— Для начала, воины и старейшины, взгляните на старшего из пленников. Имя его — Рыбин Гранат Кагор. Взгляните на него, промыв соколиные очи ключевой водой, и попробуйте сказать, что он белый! Многие из вас, по праву гордящиеся краснотой своей кожи, бледнее его.
— Он не красный, — возразил Геморрой Ходячий. — Он, скорее, коричневый.
— Не придирайтесь к оттенкам! Главное — не белый.
— Ладно, — поразмыслив, сказал Ежик-В-Тумапе. — С этим, пожалуй, можно согласиться. Но насчет младшего ты не посмеешь заявить, что он не белый.
— Белый и белобрысый, — поддержали его остальные.
— Вы правы, воины и старейшины. Но что значат внешние признаки перед сущностью? А разве не таковы отличительные признаки свободных племен: кочевать, не строить домов, гонять коней, не пахать и не сеять, жилища крыть шкурами, воевать со всеми чужаками и добывать себе богатства охотой и набегами!
— А ты говорил, Дубина, что она забыла обычаи, — укорил старейшина младшего собрата.
— Таковы же обычаи народа, из которого происходит этот юноша. Верно, Хэм?
— Верно! А еще мы не моемся и имеем много жен! — удачно дополнил он мой перечень.
— Готов ли ты поклясться в этом?
— Зуб даю! И даже несколько!
Красные воины даже побледнели, заслышав такую страшную клятву. Потом посовещались, и Ежик-В-Тумане вынес вердикт:
— Мы постановили, что следует считать пленников Пришельцами условно и освободить их от обязательного убиения. И последний вопрос, который следует решить перед закрытием совета: есть ли желающие взять в жены Женщину, Которая Выжила?
Таковых не нашлось.
— Ничего, не расстраивайся, — утешила меня Стоящая-С-Кошельком. — Ты, конечно, не шибко молода и совсем не красива, но слабой не выглядишь. А рабочая сила всегда нужна. Непременно кто-нибудь возьмет тебя пятой или шестой женой.
А вот это меня никак не устраивало. Жены могли встать на защиту их господина и повелителя и помешать нам удрать из стойбища. Но пока всё шло хорошо. Рыбина Граната отвязали от столбов и поздравили с принятием в ряды Пришельцев. Настроение у всех было предпраздничное. Под это дело я быстренько уговорила воинов вернуть недавним пленникам оружие, объяснив, что это необходимый элемент национального костюма. Потом началась следующая часть программы — посвящение юношей в воины. В отличие от подобных испытаний у других народов, здесь проверке подлежала не сила и храбрость, а невозмутимость и хладнокровие — качества, ценимые в кланах Пришельцев больше всего. Для этого поджигались родные шалаши юношей (на языке племен они именовались вигвамами) и угоняли лошадей, принадлежавших их семьям. Если испытуемый входил в горящий вигвам, дабы потушить его или спасти какие-нибудь ценности, либо кидался останавливать коней
Затем приступили именно к той части праздника, которая и являлась праздником, а не официальной частью. Пиршество и народные увеселения, в совокупности именуемые потлач. Как раз для него мужчины кланов и гнали ускоренным темпом свои пресловутые зелья и напитки. Таким образом, сбылась мечта Хэма — он мог вдоволь напробоваться того пойла, что прельстило его в доме Стар Ньюэры (интересно всё же, как оно туда попало, если здешние так ненавидят горожан?).
В увеселениях поначалу тон задавала молодежь. Под речевку «Красная Сила — мескалин и текила!» свежепосвященные юноши демонстрировали свои умения в национальных борцовских приемах: гнали волну, мяли уши, прыгали выше головы, топтались на одном месте. Хэм, конечно, не удержался, чтоб не показать свои познания в распальцовке, что было встречено с одобрением.
Ну а после в состязания вступили опытные воины, испытывая, кто кого переест и перепьет. Здесь мне оставалось возблагодарить всех богов за то, что Пришельцы скрупулезно следовали обычаям древнего благочестия, не допускавшего женщин и детей к участию в потлаче. Нет, нет, голодными они не оставались. Они должны были подавать воинам напитки и кушанья, а при таком раскладе можно нажраться и напиться больше самих пирующих, но, Ядрена Вошь, ни кто не велит тебе поглощать выставленное в обязательном порядке!
К тому же я, кажется, погорячилась, проведя знак равенства между хамами и Пришельцами. У подданных Великого Хама масса недостатков, но я не видела, чтоб они злоупотребляли дурманными зельями, да и кумыс — напиток умеренной крепости… Или я слишком недолго пробыла в Великом Хамстве, чтобы судить об этом?
Так или иначе, Пришельцы не только дымили на всю Пустошь — хоть секиру вешай, — но и трубочное зелье на празднике у них было не то, что на совете. Ибо на совете они несли не больше глупостей, чем любая группа людей, держащая подобные речи. Сейчас они впали в совершеннейшую дурость. Оставалось надеяться, что Хэм, которого я потеряла из виду, быстро напьется и не приохотится к новому пороку. Других опасностей я для него не предвидела. Окосевшие Пришельцы не выглядели агрессивными. Поэтому я прихватила кусок жареного мяса, жесткого и жилистого (это было даже приятно — у даунов я устала от жирной пищи), лепешку и отошла от костров, чтобы спокойно поесть. Стояла глубокая ночь, и предыдущая половина суток у меня выдалась утомительная, а подкрепиться с утра ничем, кроме воды из ручья, не удалось. Стоящая-С-Кошельком, надзиравшая за мной, куда-то испарилась, и я не стала ее искать. Но насладиться отдыхом в одиночестве мне не удалось. Из мрака, озаренного сполохами костров, вынырнул Рыбин Гранат с плетеной флягой в руках и плюхнулся рядом со мной.
— Выпьем? — он протянул мне флягу.
— Что, пользуешься преимуществом принятия в клан и хлещешь божественный напиток?
— После такого дня нахлещешься… А напиток действительно божественный. Попробуй.
Я сделала глоток из вежливости. Мне не понравилось. Хотя жизнь приучила меня не кривиться от крепких напитков, я по-прежнему предпочитала легкие вина, коими меня потчевали в юности. Рыбин Гранат, получив флягу обратно, припал к ней всерьез и надолго. Отдышавшись, сказал:
— А ты молодец! Как ты нас отмазала! Не ожидал я…