Кругом одни соблазны
Шрифт:
– Понято. Подожди минуточку, – и он положил трубку на стол, а через несколько секунд поднял ее вновь: – Записывай.
В этом вовсе не было никакой необходимости. С памятью у меня полный ажур...
Я завела движок и задумалась. Дела закрутились серьезные. Кто же все-таки убил Таню Ковалеву?
То, что это сделал человек, которому Игорь перешел дорогу, не подлежало никаким сомнениям. Выходит, что пути серийного убийцы и Ковалева где-то пересекались. И последний ему в чем-то насолил.
Мысль
Оказалось, не все так просто. И Ковалев молитвами Льва Германовича теперь будет недоступен для меня. Сколько раз убеждалась, что излишняя самоуверенность и поспешность вредят. И эмоции тоже вредят делу. Только холодный расчет. Ведь это уже проверено опытом.
Я тяжко вздохнула. Сделанного не поправишь. Придумаю что-нибудь. Вот навещу дам Игоря Игоревича и придумаю. Они теперь измучились в неизвестности: Валентина Николаевна не знает, куда супруг подевался, а Лена вся извелась от мысли, что ее любимый человек потерял остатки совести.
Верное решение. Вот с них и начну. По телефону такие новости не сообщают. Лучше встретиться лично и все объяснить. Пообещала же я ему опеку, в некотором смысле. Менять решения не в моем стиле. «Если я чего решил, так выпью обязательно». Может, Валентина Николаевна в силах чем-то помочь мне.
Валентина Николаевна отдыхала после суток. Я ее, видно, разбудила:
– Простите меня великодушно. Я по поручению Игоря Игоревича...
Мой рассказ ее шокировал. Она тихо плакала, вытирая слезы кухонным полотенцем:
– Это все, конечно, ужасно. Мне так больно, словами не выразишь. И в то же время я понимаю, почему он поступил так гадко. Ведь он в последнее время с ней не ладил. Разумеется, если кто-то очень хотел, чтобы его посадили за убийство Танюши, так бы оно и вышло, все шишки на него свалились бы. Но все же как он мог, Таня?! – она зарыдала. – Он же ее так любил. Он просто испугался, испугался... Боже, как все это гадко. Как мерзко. И как больно! Маленькая моя девочка, ты и после своей смерти с предательством родного человека столкнулась. Как мне с этим жить, Таня?!
Что я могла ей сказать? Эту фразу я уже слышала сегодня. Я, конечно, постаралась утешить ее, как только могла. Но разве в данном случае можно помочь человеку смириться со своей бедой? Он должен пережить ее заново тысячу раз, постоянно мучая себя страшными воспоминаниями. Только тогда, когда душа уже устанет мучиться от нее вновь и вновь, боль притупится. Она не исчезнет, нет. Это никогда не проходит бесследно. Но боль все же притупляется со временем. Время лечит.
– Валентина Николаевна, как вы считаете, могли у вашего мужа быть
Она покачала головой, вытирая слезы платочком, который наконец-то отыскался:
– Не знаю даже. Вроде бы он никому дорогу не переходил. В доме его все уважали. Не знаю... – Из груди ее вырвался стон. У меня даже сердце на мгновенье остановилось...
Я вышла на улицу и вздохнула глубоко-глубоко. Майский воздух, наполненный упоительной свежестью, чарующими запахами, волновал мою уставшую душу.
– Если бы всего этого не было! Господи, как было бы хорошо, если бы всего этого не было.
Не в наших силах повернуть ход событий. Что случилось, то случилось. Ничего нельзя поправить. Кроме одного... Невиновный пострадать не должен. Тем более этого невиновного я когда-то так любила!
– Что ж, Танечка, гениальная ты моя, – сказала я себе (ну, кто ж еще меня поддержит морально?), – пора к Елене Владимировне. Надо ей сообщить, что ее возлюбленный – человек, который не до конца распрощался со своей совестью.
Я попробовала ей дозвониться сначала. Но, увы и ах. Никто не брал трубку. Кто ее знает? А вдруг у них просто телефон не работает? В нашем городе это вполне нормальное явление. Все равно надо ехать.
Однако дверь мне там тоже никто не открыл. Я честно давила на кнопку звонка. За дверью тишина. Никого нет дома. Ладно. Сообщим попозже. Ничего не поделаешь. Такова селяви.
Я уже надавила кнопку вызова лифта, когда открылась дверь рядом с квартирой Елены Владимировны:
– Купишь буханку губернского и пачку чая «Народного», он дешевле, – наставляла женщина средних лет сына-подростка.
– Да понял, мама, ты уже говорила.
Я решила проконсультироваться у нее:
– А вы не подскажете, когда ваши соседи дома появятся?
– А вам кто нужен?
– Елена Владимировна.
– А Елена Владимировна на дежурстве, а муж на дачу уехал. У него вроде выходной сегодня.
– Понятно. Спасибо вам большое. А когда Елена Владимировна вернется, не скажете?
– Точно не знаю, но, по-моему, сегодня она часов до четырех работает.
– Еще раз спасибо.
– Да не за что. Они вечером скорее всего дома будут.
Женщина закрыла дверь. Я оказалась в лифте с ее пацаненком. Маленький, веселый человечек.
– А вы к тете Лене или к дяде Жене, тетенька?
– К тете Лене. А что?
– Да нет, ничего. Просто он замучил тетю Лену. Она к нам несколько раз ночевать приходила. Он напьется и ее гоняет. Мама сказала, что он просто дурак.
А вот такое совершенно непозволительно докладывать детям. Необязательно. Дети не должны вникать в проблемы взрослых.
Я ему об этом сказала.
– Ой, тетенька, да у нас об этом все в подъезде давно знают. А дети – не такой глупый народ, каким его взрослые считают.