Круговорот
Шрифт:
— Так мы идем к нашим новым маленьким друзьям? Или нет? — Саня кивнул в сторону Альбиноса.
— Идем, — коротко ответил колдун. — Только сперва немного изменим обличие.
Глава 16
Чон сбрил свои смоляные волосы и покрыл тело разведенным в воде мелом, превратившись в высокорослого Альбиноса. Из одежды на себе оставил штаны и обувку. Сане велел проделать тоже самое. Когда перекрашивание закончилось. Путешественники покинули лагерь древлян, прихватив с собой флейту и кой-какой скарб. Проводником по Глубинным Ярусам на этот раз стал плененный Альбинос. Мутант был не многословен. Он мог произносить какие-то щебечущие звуки. Только эти звуки с осознанной человеческой речью имели мало общего и напоминали короткие слоги. Чон общался с дикарем посредством жестов, всем своим видом внушая, что очень любит своего нового друга. Саня вообще не имел четкого представления, куда и зачем они идут.
Он замыкал это маленькое шествие и прибывал в довольно паршивом настроении. Затея Чона ему казалась сумасбродной. По настоянию узкоглазого колдуна он оставил свой меч в лагере. Из оружия имел длинный диггерский нож, спрятанный за голенищем сапога. Да небольшой топорик, притороченный к поясу. Альбинос привел людей к зарослям светящихся корней, под которыми обнаружилась шахта технологического колодца. Скобы — ступеньки этого древнего
Плевательные трубки тоже присутствовали и висели на перекинутых через короткие шеи веревках. Появление аборигенов свидетельствовало об их мирных намерениях. В противном случае, людей бы атаковали из укрытия, всадив в каждого по десятку шипов. Для Сани все дикари были на одно лицо. И он не сразу определил плененного им Альбиноса. Тот стоял рядом с мутантом, голову которого венчала оскаленная пасть, какой-то подземной твари. Судя по шапке, это был самый главный начальник Альбиносов. А может и не самый главный, но определенно начальник. Мутанты окружили играющего на дуде Чона и стояли так довольно долго, наслаждаясь струящейся из флейты музыкой. Оставалось лишь гадать, сколько времени мог продолжаться сей сольный концерт? В конце концов, Чон закончил музицировать и пристально посмотрел на Альбиноса в шапке.
— Чон, — представился он, при этом стукнул себя в грудь кулаком.
— Га, — ответил мутант, приблизив, в свою очередь, руку со сжатым в ней копьем к своей впалой груди. Имя старшего аборигена было совсем коротким. Раньше оно наверняка звучало по другому — Ганс или Габриэль или Гарри. Но теперь язык мутантов обеднел настолько, что их речь состояла из слогов.
Соответственно имена тоже претерпели сокращения. Чон протянул мутанту флейту и тот не совсем уверенно принял ее…
Приложил к губам… Дунул… Флейта издала протяжный звук, который привел дикарей в неописуемый восторг. Саня не остался в долгу и подарил другу Га свой длинный нож, чем снискал одобрение всех присутствующих аборигенов. Контакт с подземными жителями состоялся. Неизвестно, за кого дикари приняли Саню с Чоном. Тем не менее, в их поведении больше не было вражды. Узкоглазый колдун, наверняка, залез в подсознание вождя мутантов и внушил ему какие-то простые истины: «Мы друзья. Мы не желаем вам зла… Вы должны любить нас, как любите самих себя». Запудривание мозгов прошло успешно, и мутанты пригласили людей в свой лагерь, до которого пришлось добираться по старой канализационной шахте. Канализация вывела к широкой, очищенной от мусора площадке, где горели сложенные из коряг костры. У костра суетились Альбиносы разных полов и возрастов. Готовили какое-то варево в глиняных чанах. Судя по чанам, гончарное дело у дикарей было развито. А вот что касается металлургии, то до нее еще эволюция не дошла: вещей из железа у Альбиносов не наблюдалось. Мутанты очень подозрительно встретили гостей. Некоторые мужчины даже похватали оружие. Вождю Га пришлось успокаивать своих не на шутку встревоженных воинов громкими выкриками. В лагере мутантов не наблюдалось спальных мест — ни тебе лежаков, ни подстилок. Вскоре выяснилось, что ночуют дикари совсем в другом месте — а именно в древнем бункере, вход от которого виднелся неподалеку и представлял собой большой круглый люк, замурованный в бетонную стену. Мощная, выполненная из высокопрочного сплава дверь от люка была растворена настежь. Ее толщина достигала полуметра. Имелись задрайки и механизм гидравлического закрытия. Только вся эта система рычагов давно пришла в негодность. Посему дверь находилась в неподвижном состоянии уже многие века. И сдвинуть ее с места мог, разве что, мощный бульдозер. Сане с Чоном разрешили беспрепятственно пройти вовнутрь бункера. За порогом оказался большое помещение, уставленное мертвыми механизмами. Стены этой агрегатной станции, да и остальные конструкции густо покрывал все тот же фосфоресцирующий мох, что наводило на мысль об его неприродном происхождении. Этот мох, скорее всего, был искусственно выращен древними предками нынешних Альбиносов. Вначале его применение ограничивалось лишь бункером, но впоследствии споры нашли более благодатную почву и перекочевали на росшие под землей корни. Люди, сопровождаемые Альбиносами, преодолели помещение агрегатной станции и вошли в утробу автономного убежища Предшественников. Они двигались по длинному, описывающему большой овал коридору, к которому примыкали сотни жилых помещений. Двери везде отсутствовали, и входные проемы были завешаны шкурами или закрыты от посторонних глаз большими кусками пластика. Из некоторых комнат доносились недовольные возгласы, плач детей, крики мужчин или стоны женщин. Кроме жилых помещений на этом ярусе бункера имелись большие залы, что некогда служили местом общественных собраний — классы, столовые, рабочие кабинеты. В одном из конференц-залов находились апартаменты Га. Вождь дикарей с некой гордостью показал гостям свои огромные хоромы, захламленные костями, шкурами и черепами подземных монстров. Среди всего этого беспорядка маячило высокое кресло, так же увенчанное охотничьими трофеями. Сей предмет служил вождю троном и кроме него никакой мебели в зале не наблюдалось. Га даже спал не на кровати, а на ворохе меховых шкур, своженных в углу. Спал он, конечно же, не один: с полдюжины особей женского пола располагались рядом и были в любой момент готовы услужить своему господину. Га в знак расположения выделили Сане с Чоном жилье рядом со своей резиденцией. Людей поселили в тесный, прямоугольный пинал с двумя лежаками. Внутри комнаты сам черт не валялся и, чтобы привести ее в пригодный для жизни вид, нужно было вынести тонны мусора. Благо Га прислал для этой цели помощников. После того, как пенал привели в порядок, людей оставили одних. Саня сидел на пластиковом
— Не надо меня бояться, Барсук, — промолвил он. — Я не желаю тебе зла.
— Хочется верить, — проворчал Пряхин.
— Пойми, я должен был преподать тебе урок…
— Считай, что преподал, — Саня оттаял и посмотрел в умные глаза Чона. Он уже давно осознал, что вчерашнее представление было задумано не случайно: Чон хотел напомнить потерявшему память Барсуку, с кем он имеет дело. Конечно же, он унизил парня в глазах остальных древлян, но Пряхин не станет опускаться до мелочной обиды. Надо быть выше этого. И надо смериться с тем, что как боец Саня и в подметки не годится Чону.
Глава 17
Вождь Альбиносов благоволил к людям. Им разрешалось бродить по жилому ярусу бункера и выходить наружу. Разводить огонь и готовить пищу. Не возбранялось носить оружие и общаться с местным населением. Чего им не разрешалось, так это спускаться на запертый нижний этаж бункера. Чон все свободное время проводил в компании Альбиносов. Он часами сидел у костра, слушая их несуразную речь. Сане же эти посиделки совсем не нравились, и он убивал время, изучая автономное убежище Предшественников. Молодой человек исходил жилой ярус вдоль и поперек. Он нашел радиорубку с угробленными приемниками и безжизненными мониторами.
Обнаружил кухню и давно опустевший продовольственный склад.
Наткнулся на заваленную хламом лабораторию, где сохранилась кое-какая утварь, что могла послужить предметом торга с покупателями артефактов. Но самое интересное находилось на нижнем ярусе, куда вела лишь одна, запертая изнутри, дверь, и куда пускали только избранных Альбиносов. Там, скорее всего, располагался давно уснувший реактор и другие вспомогательные механизмы. Надо думать, что для бывшего механика скрытая от посторонних глаз силовая установка являлась предметом чрезвычайного любопытства. Сане страх, как хотелось оказаться средь древних машин, пусть и мертвых. Кроме того, где-то должен был находиться склад оружия. Пряхин не нашел его наверху и очень подозревал, что арсенал Предшественников также располагается на нижнем ярусе. Саня отдавал себе отчет в том, что он вряд ли сможет отыскать в арсенале, дошедшее до нынешних дней огнестрельное оружие, не говоря уже о пороховых изделиях. Тем не менее, хотел убедиться в этом воочию. За помощью он обратился к Чону.
— Я хочу попасть на нижний этаж бункера, — сказал он своему соседу, когда они оба вернулись в пенал на ночлег.
— Мы сюда не за этим пришли, — ответил колдун.
— Там может быть оружие Предшественников, — не сдавался Пряхин.
— Нам оно без надобности. Саня лишь досадовал. Чон, видя недоумение своего молодого спутника, нехотя пояснил:
— На нижнем этаже живут служители культа. Они оберегают своего спящего бога, который обеспечивал их далеких предков теплом, едой и светом…Нам в то святилище вход заказан.
— А вождь дикарей не может нас туда провести?
— Нет, — отрезал Чон. — Забудь об этом. Саня сдался. Чон убедил своего спутника в нецелесообразности его затеи, или же Саня позволил убедить себя Чону. Вождь Альбиносов действительно не мог помочь. Это было выше его власти. Он днями напролет пропадал в своей большой аудиенции и дул в подаренную ему флейту. Санин ножик Га тоже разок пустил в дело. Им он проткнул одного дикаря из знати, когда тот мирно сидел у костра. О высоком положении убиенного в иерархической лестнице мутантов свидетельствовала его меховая шапка: людей носящих головные уборы в стойбище можно было пересчитать по пальцам. Причина казни для Сани осталась доподлинно непонятной. Видимо, внутри племени имела место быть борьба за власть. Покойник затевал государственный переворот. Вот и поплатился. Мертвую голову незадачливого конкурента отнесли в святилище, а его обезглавленное тело бросили в реку на съедение рыбам. Река находилась неподалеку от бункера и бежала по узкому, покрытому ракушечником, тоннелю, назначение которого Саня не мог понять.
Возможно, тысячи лет назад по нему проходили трубы какого-нибудь Большого Андронного Коллайдера, а возможно это был простой транспортный коридор, связывающий бункер с подземкой. Расправа над заговорщиком, совершенная диковинным оружием, еще больше добавила вождю веса в глазах дикарей. Его явно боялись, следовательно, боялись и его гостей, в которых Га души не чаял. В стойбище обитало довольно много мутантов. Они пребывали в постоянном движении. В основном ходили за добычей, разбредаясь по огромным охотничьим угодьям Лабиринта, или били рыбу в реке, используя костяные остроги. Жизнь здесь текла вяло. Даже угроза сверху не могла заставить мутантов организоваться. И Саня осознавал, что рано или поздно бароны доберутся до их бункера. Молодой человек сочувствовал Альбиносам. Он бесцельно прозябал в их стойбище, ожидая от своего начальника дальнейших распоряжений. Чон тем временем пытался выяснить у мутантов дорогу к высотке, где заседал Совет баронов. Все свое время колдун проводил в окружении дикарей — на открытой площадке, где горели костры. Он раскладывал камушки, чертил схемы и как мог, объяснял мутантам свои намерения. В ход шли жесты, скудные слова, которые Чон успел выучить, и, конечно же, обращения к мутному подсознанию дикарей. В конце концов, колдун получил, чего желал. Альбиносы вняли просьбе своего гостя и вызвались проводить его до искомого места. Проводником вновь стал плененный Саней мутант. Он вывел своих спутников к залитому водой тоннелю метро и указал направление, давая понять, что дальше людям придется путешествовать без него. Река в этом месте была довольно глубока. В ее прозрачной воде можно было разглядеть плавающих змей, студнеобразных медуз и других малоприятных тварей. Вся эта ядовитая живность не вызывала желания добираться до пункта назначения в плавь. Для передвижения по воде следовало обзавестись каким-либо средством. К примеру, можно было срубить плот. Топорик у Сани имелся, и он принялся рубить толстые корни, растущие на расположенной неподалеку станции метрополитена. Чон не остался безучастным наблюдателем и готовил лозняк для обвязки бревен. Совместными усилиями они снарядили узкий плот, сделав его из двух накатов бревен, что придало плоту дополнительную плавучесть. Саня выстругал из коряги примитивное весло и занял место на корме маленького суденышка. Чон расположился в его носовой части. Он вооружился длинным шестом и по мере возможности помогал молодому человеку править плотом. Они плыли низким сводчатым каналом. Высокий зал остался позади, и теперь приходилось сгибаться в три погибели, дабы не задеть головами подволок. Кроме всего, свисающие сверху корни значительно замедляли путешествия. Сидящему на носу плота Чону частенько приходилось пускать в ход топор, дабы расчистить плоту дорогу. Вскоре впереди проступил частокол торчащих из воды штырей. Этими сильно ржавыми железками был утыкан весь канал, насколько хватало видимости. По всему выходило, что вперед дороги нет. Но на поверку препятствие оказалось слишком ветхим. Насквозь прогнивший штакетник рассыпался при несильном ударе. Плот прошел сквозь останки древнего состава метро, как нож сквозь масло и оказался в следующем просторном зале. Чон поднял голову к свисающим с потолка зарослям и сказал, обращаясь к Сане спиной: