Круиз с сюрпризом
Шрифт:
И что же мне теперь делать? Да ничего, добираться пешком: город маленький, за час, наверное, обойти можно. А уж до главного здешнего управления милиции — тем более. А прогуляться тебе даже полезно.
Так, гулять мне уже надоело. Город этот я скоро взорву. И его гостеприимных обитателей тоже. Я уже часа два мотаюсь, а до милиции добраться не могу. Я исходила вдоль и поперек этот дурацкий парк посреди города, который мне больше напоминает лес. Живописно, согласна. Но я по горло сыта сегодня красотами природы,
Что мне остается? Правильно, совершить преступление, а именно: угон транспортного средства. И лучше с водителем, поскольку сама я в этом состоянии вести не смогу.
А вот, кстати, и водитель в «Жигулях» сидит, скучает. Ну, начали:
— Молодой человек. Будьте добры… — я очутилась около переднего места пассажира. «Молодой человек» с умеренной заинтересованностью посмотрел на меня. Я мельком взглянула — дверцу можно открыть, она не защелкнута. Рывком открыв дверцу, я рухнула на переднее сиденье, открыла сумочку, вытащила свою изрядно потрепанную красную книжечку, раскрыла ее, ткнула под нос водителю и бросила:
— Городское управление милиции! Немедленно!
Водитель кивнул и тронулся с места. Правильно, зачем с милицией ссориться? Я с облегчением откинулась на сиденье. Не зря я на заре туманной юности какое-то время работала в тарасовской прокуратуре: удостоверение помощника прокурора, хоть и просроченное, в некоторых случаях очень даже помогает жить. Вот как сейчас, например.
Ага, вот и главное управление здешней милиции. Очень миленькое здание. Оказалось, что я бывала в десяти шагах от него по крайней мере раз пять. Изучила, что называется, все подходы и выходы.
Водитель остановился, я открыла дверцу и, вылезая из машины, как могла более внушительно произнесла:
— Спасибо, вы очень помогли в расследовании. — Водитель невозмутимо кивнул и вновь застыл в скучающей позе. Интересно, ему что, все равно, где стоять?
А я решительным шагом направилась ко входу. Шаг-то решительный, а вот делать чего — неизвестно. Книжечка моя тут не сработает, это точно. Ну и как мне прикажете узнавать какие-то подробности расследования, а также местонахождение Иры и Кати? Вряд ли тут дают справки всем припершимся с улицы любопытным особам.
Но внутрь здания я все равно вошла.
— Таня, Таня, господи, как хорошо… Что ты тут?.. Как ты? — на меня налетела какая-то орава народу, затормошила, кажется, даже поцеловала и облила слезами.
Присмотревшись к куче, которая немного поуспокоилась, я обнаружила, что состоит она всего-навсего из Кати и Ирины. Ну, слава богу! Это именно та орава, которая мне нужна! И искать не надо — сами нашлись.
— Привет, девчонки, ну как дела? — могла и не спрашивать, и так видно, что дела плохи: Ирина вся красная, всхлипывает с перерывами, в перерывах — ревет. Катя держится из последних сил.
— Таня,
— Катя, рассказывай. Я больше не могу.
Мы с Катей не возражали: она — потому, что возражать у нее не было сил, а меня уже давно не держали ноги (прогулки по козьмодемьянскому парку дают себя знать).
Вся наша дружная компания отошла от дверей в глубь здания, к окошку, где стоял стол, а вокруг него — скамейки. Мы сели, и каждый занялся своим делом: я принялась слушать. Катя — рассказывать, а Ирина — всхлипывать, изредка прерывая Катино повествование пояснениями и дополнениями.
— В общем, если коротко говорить, то ничего у нас не вышло, — обстоятельно начала Катя. Ирина энергично закивала головой. Катя пояснила свою мысль:
— Мы и с Сашей, и с Геной ничего не смогли поделать.
— Стоп, давайте по порядку, — прервала я. — Что вы с Сашей должны были делать?
— В Тарасов переправить, — в один голос ответили девчонки.
— И что, не удается? — Нет, ну это-то ни в какие ворота не лезет.
— Не знаем мы. Тело не выдают, и вообще какие-то проволочки. Что делать?
— А чем мотивируют?
— Ничем. Интересы следствия.
— Ага, — ну, все понятно. — Очень просто, У вас какие-то деньги есть?
— Да, а ты думаешь, надо просто дать денег?
— Естественно. Это не проблема. А что с Геной?
— Они говорят, они говорят… — Ну естественно, как только разговор зашел о Гене, Катя тут же расклеилась. Вот, уже ревет.
— Они говорят, что дело совершенно ясное, что они дорабатывают формальности, закрывают дело и передают его в суд. Ни в какой Тарасов они его отсылать не собираются, — твердо и почти спокойно объяснила Ирина.
Ясно. Все верно — если бы в деле были бы какие-то неясности, сложности, если бы это было похоже на «глухарь», Козьмодемьянская милиция с увлечением занялась бы спихиванием этого дела в Тарасов. А как же — убитый — из Тарасова, плыл на теплоходе, при чем тут Козьмодемьянск? Тут же все ясно — и убитый есть, и убийство, и мотив, и улики. Надо только все запротоколировать, зафиксировать, и можно закрыть дело. А раскрытое убийство, причем по горячим следам — это же просто замечательно. Это же показатели улучшаются, и вообще… И при чем тут Тарасов?
— Что же делать? — прервала затянувшееся молчание Катя и с надеждой посмотрела на меня.
— Вы в Тарасов звонили, Кирсанову?
— Да, но его не было на месте, — ответила Ирина.
— Дайте-ка я попробую. — Мне протянули сотовый, и я начала набирать номер, ругая про себя Кирсанова последними словами.
Ага, последние слова подействовали, Кирсанов почувствовал, что лучше взять трубку, чем потом со мной связываться. Я кивнули девчонкам, которые напряженно на меня смотрели, и начала быстро говорить: