Крушение дома Халемов
Шрифт:
– Да, прекрасно, в фехтовальную комнату.
– Мы называем ее тренировочным залом, — уточнил Хетти и чуть не споткнулся, потому что лорд Кохт переспросил:
– Как, простите?
И несколько раз повторив «тренировочный зал», «тренировочный зал», твердо сказал:
– Все-таки мне больше нравится по-нашему — «фехтовальная комната».
Ну что ж, хорошо, если в Элджином замке будут по-прежнему называть тренировочный зал фехтовальной комнатой. Чуть-чуть утешает. Хетти толкнул тяжелую дверь.
– Эт-та еще что такое? Кто разрешил без спросу сюда заходить и брать в руки оружие? — это они с лордом Кохтом рявкнули хором. Еще один балл в пользу вирида.
Парни
«Пресвятая Лулулла! Конечно, я же велел им поменять только орады! Но уж про безрукавки сами
могли догадаться.»
Хетти обвел взглядом стены. При таком арсенале, имея хорошо обученных тейо (а иных не предполагалось в дариате Кауда) и полные подвалы провизии, Рейвен мог год защищаться от той жалкой кучки дворцовых гвардейцев, которая была послана его арестовывать. Глупая гордость Дар-Кауда! Правота королевы! Взоры в одну с нею сторону! Свой взор бы и обращал, при чем здесь Элла и дети!
Хетти не мог заметить, как изменилось его лицо, но почувствовал, что в зале стихло. Даже лорд Кохт, секунду назад самозабвенно рычавший на вяло оправдывавшихся парней, замолк и смотрел опасливо.
– Что, нехорошее у меня бывает лицо, лорд Кохт? — усмехнулся Хетти. — Не бойтесь, просто плохие воспоминания. И зря мы кричим на лягушат, они впервые добрались до такого оружия и смогли его оценить — что ж тут такого?
Ощутимый вздох облегчения пронесся по залу, вириды заулыбались. На "лягушат" они не обиделись.
– Знаете, что, лорд Кохт, — продолжил Хетти, усаживаясь на скамью в углу зала. — Вы идите. ПосмОтрите сами замок, поговорите с супругой, распорядитесь, кстати, насчет обеда. А я тут прослежу. Чтобы они руки-ноги друг другу не поотрезали.
Лорд Кохт посмотрел исподлобья и не двинулся с места: перспектива оставить своих молодых мечников в компании верховного дара Халема ему, очевидно, не нравилась.
– Лорд Кохт, — укоризненно произнес Хетти, отстегнул мечи, бросил их под скамью, затолкал ногами поглубже (никогда в жизни так не делал и любого другого бы за такое убил на месте!) и заложил руки за голову. — Дорогой мой лорд Кохт!
– Что?
– Ничего. Идите. Это приказ. А я здесь понаблюдаю.
И понаблюдал, иногда окриком поправляя или парой слов подсказывая прием или позицию, подзывая самых бестолковых, кто никак не мог выбрать хват для заковыристой гарды фамильных мечей Дар-Кауда, показывая, как правильно держать клинки из голубой стали, легкие — какими они не могли и не должны были быть при такой длине. Но это было не главное. Из двух военных кампаний против Виридиса, в которых ему довелось участвовать, и изгнания кимнов, в котором они с виридами сражались бок о бок, Хетти вынес представление о слабеньком внутреннем времени виридов. Сейчас ему нужно было прикинуть, как это дело улучшить и следует ли улучшать. Выяснилось, что не так уж и безнадежны были временные потоки у молодых родственников лорда Кохта, просто даже те виридские мечники, кто казался Хетти ровесником, а то и постарше, не умели ими толком пользоваться. «Пожалуй, нужно их подучить, а то на первом же турнире, где они выйдут один на один против Дар-Пасеров или Дар-Акила, от этих «зелененьких» один пух и перья останутся», — резюмировал Хетти.
Когда Кохт самолично явился, чтоб пригласить его в обеденную залу, оба дара — и начинавший вживаться в роль хозяина, и уставший от этой роли — выглядели довольными. Кохт — тем, что Хетти-таки никого не убил, о чем жена Кохта Энда без перерыва молилась святой Лулулле, вместо того чтобы руководить приготовлением пищи и хоть мало-мальским украшением зала. Хетти — тем, что виридские мечники не стали скрывать от старшего дара тот восторг, в который их привели уроки, ненавязчиво преподанные Хетти, и то уважение, которое любой хоть немного
– Мы теперь сможем фехтовать на турнирах! С аккалабами! Мы поедем в Хаярос! Там, где мраморный песок и королева!
Мраморный песок и королева. Хетти бодро сбежал по лестнице. Сегодня он решительно не желал размышлять на тему «Аккалабат — это она или мы?» Аккалабат — это Аккалабат.
В обеденном зале Хетти позволил себе слегка улыбнуться и благосклонно кивнуть в ответ на приветственное слово хозяйки. Сел по ее левую руку, уступив мужу место по правую, похвалил незатейливое угощение, хотя на его вкус вириды пересаливали и передерживали на огне мясо. Видно было, что повар старался — по своему разумению или по приказу хозяина — угодить: посолено и прожарено все-таки было меньше, чем обычно в Виридисе. Кое-кто из молодежи даже скорчил недовольную мину, подковырнув свой кусок кинжалом. Но в целом аппетит у виридской семейки был отменный. Что же — кто хорошо ест, тот хорошо и сражается.
Хетти отер с подбородка брызнувший сок. Обед шел к концу, день — к вечеру, ночевать в замке он не собирался. Лорд Кохт, видя, что Хетти отодвинул стул от стола и начал подтягивать сапоги, встал с бокалом вина в руке. Брызнули и разбежались по стенам красноватые искры — садящееся солнце осеняло замок Кауда своим последним на сегодня приветом.
– Лорд Дар-Халем, позвольте еще раз поблагодарить Вас. Мы никогда не были так счастливы, как войдя сегодня под этот кров, да благословит его пресвятая Лулулла. Нашим домом становится отныне не только этот замок, но и весь Аккалабат. Мы пока не имели возможности принести клятву Ее Величеству, но хотим заверить Вас — верховного маршала Аккалабата, что верность наша будет безграничной и в нашем лице Империя обретает не менее преданных слуг, чем те, чьи предки служат Хаяросу веками.
Все вириды поднялись за старшим даром, мечи плашмя, как и положено, легли на столы, бокалы, из которых пили когда-то на свадьбе Рейвена Дар-Кауда и Эллы Дар-Халем, ударились друг о друга. Хетти тоже выпрямился во весь рост — встал торжественный и спокойный. Коротко сказал:
– Я принимаю.
Выпил залпом, не чокаясь, не снимая мечей.
Я принимаю. Формула королевы, но здесь ее нет. Кто донесет ей об этой мальчишеской шалости лорда Халема?
Повинуясь знаку хозяина, все стали расходиться. Хетти, разглядывая старых и молодых, покидавших зал, заметил у дальнего края стола знакомую кучерявую шевелюру, из под которой смотрели на него два сверкающих глаза. Шутя, салютнул ей пустым бокалом. Оули вспыхнула, сгребла со стола какую-то утварь и, прижимая ее к груди, со всех ног пустилась на кухню.
– Глазищи у этой девчушки. Как у черного льва Дар-Кауда, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. Но хозяйка услышала. Дернула за рукав мужа, отвлекшегося на разговор с сыновьями, шепнула ему на ухо. Кохт осторожно откашлялся.
– Лорд Дар-Халем, я понимаю, что одной из причин, по которым Вы не хотите ночевать в замке, являются воспоминания. Мне говорили, что Ваша сестра.
– Я первый раз в этом замке, лорд Кохт, — перебил его Хетти. — Если я так уверенно вожу Вас по его коридорам, то это лишь потому, что я Дар-Халем. Нет ни одной сколько-нибудь существенной крепости на Аккалабате, план захвата которой меня не заставили бы вычертить в детстве. Оставим мои воспоминания в стороне, — уже мягче прибавил он, видя, как щеки леди Энды залились багровым румянцем, а на лице появилось жалобное выражение.