Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
Шрифт:
Коварную роль сыграла байка о том, что Григорий Васильевич еще в Ленинграде на свадьбе своей дочери разрешил пользоваться дворцовыми хоромами и царской посудой. Этот хорошо продуманный и заведомо ложный провокационный слух еще долго гулял по различным коридорам власти и в домах обывателей. И уже лет десять спустя борцы с партией и привилегиями вытащили его на поверхность. Когда же парламентская комиссия Верховного Совета РСФСР проверила эти факты, то оказалось, что вся свадьба состояла из 12 человек, была она на даче Романова, да он в ней практически не участвовал, поскольку в семье произошел некоторый конфликт, и Романов
Но ставшие известными подлинные факты печать не захотела опубликовать. Об этом докладывалось Горбачеву руководством Верховного Совета РСФСР, говорил о результатах проверки и я, предлагая дать сообщение в печати. Но такого желания генсек не проявил. Отстаивать истину в отношении своих соратников Горбачев, руководство ЦК КПСС уже не хотели. Так и ушел он на пенсию незаслуженно оскорбленный, обиженный и не пытавшийся бороться с клеветой, в распространении которой действовала чья-то мастерская рука, и возможно не одна.
По мере того как я проникал в кухню политической стряпни, узнавал новые факты, мне все более очевидной становилась крупная и тайная игра за престижные места в руководстве нашей страны, и прежде всего за трон генсека. В середине 80-х годов действовали разные силы, которые стремились занять ключевые позиции. И в этой борьбе правил не соблюдалось. Нельзя исключать и того, что в расстановке ключевых фигур на Олимпе, устранении возможных претендентов действовали не только отечественные спецслужбы. И в эти жернова, может быть, случайно попал Г. В. Романов.
Еще одним кандидатом на пост лидера был В. И. Долгих. Его двигали Черненко и Тихонов, да практически все руководство Совмина. В. И. Долгих занимался важнейшими отраслями экономики — топливно-энергетическим комплексом, машиностроением и имел немалое влияние среди производственников. Сам он работал директором известного Норильского комбината, прошел многие хозяйственные и партийные ступеньки. С должности первого секретаря Красноярского крайкома он пришел в ЦК КПСС. Н. А. Тихонов его активно поддерживал, приглашал для обсуждения многих вопросов, рассматриваемых Совмином. Все это нервировало Горбачева и усложнило его отношения с Долгих до предела.
— Опять Тихонов зовет Долгих на совещания в Совмин, — возмущался Горбачев. — Вождя хотят из него сделать.
Михаил Сергеевич всеми мерами ограничивал влияние Долгих, развернул против него тайную войну, которая в конце концов закончилась поражением Долгих. Владимир Иванович ушел на пенсию, хотя еще был полон сил и имел возможность трудиться и приносить пользу делу.
В. И. Долгих, уже будучи на пенсии, часто заходил ко мне, передавал письма на имя Горбачева с просьбой разрешить ему заниматься какой-то работой, ибо жизнь становилась все более суровой. Однако ответа он не получил.
— Хитер больно, — говорил Горбачев, — все клал яйца в разные корзины, боялся прогадать. Пусть теперь отдыхает.
Генсек не мог простить Долгих тяжелые минуты переживаний, когда ему казалось, что власть могут передать в руки Владимира Ивановича.
Если с Ю. В. Андроповым как Председателем КГБ у Горбачева была, по его словам, личная дружба и взаимопонимание и он получал от Юрия Владимировича серьезную поддержку, то с Чебриковым отношения у него не складывались. Он знал, что В. М. Чебриков,
Чебриков был «вырван» из системы КГБ и, как Антей, лишен силы и мощи. Став секретарем ЦК, он не имел прежнего влияния и тихо угасал, лишенный силы, связей, информации.
В ту пору в стране уже активно действовали силы, которые могли сфабриковать компромат на любого члена Политбюро, был бы заказчик. В ЦК КПСС, средства массовой информации шли анонимки о мздоимстве руководителей партии и правительства. Наконец, генсеку пришел сигнал и о нечистоплотности Чебрикова, что несколько оживило генсека.
— Вот видишь, Бог шельму метит, — говорил Горбачев.
— Но это нелепость и клевета, — возражал я, — кому-то нужно запачкать еще одного секретаря ЦК.
— А ты все же зайди к нему и между прочим скажи, что вот, мол, генсеку поступают нехорошие сигналы. Михаил Сергеевич им не верит, но Вы должны о них знать.
В борьбе за власть политические оппоненты не брезговали никакими приемами, натравливая массы то на одного, то на другого лидера партии. Не могу с уверенностью сказать, что эти наветы не соответствовали желаниям Горбачева. При первой же реорганизации Политбюро Чебриков был отправлен на пенсию. Вместо него по рекомендации А. Н. Яковлева на пост председателя Комитета государственной безопасности был выдвинут В. А. Крючков, с которым Горбачев, как и с Д. Т. Язо-вым, решал самые доверительные вопросы.
М. С. Горбачев не терпел и В. В. Гришина, что было, очевидно, взаимно. Всесильный московский секретарь имел большое влияние и примыкал к группе Черненко. Поэтому Горбачев хотел его максимально ослабить, и скоро повод для этого представился. В Москве прошло несколько громких дел с осуждением торговых работников. Стало очевидным, что во взяточничестве замешан и всемогущий начальник управления торговли столицы Трегубов. Расследование этих дел обеспокоило Гришина. Он отлично понимал, куда направлены стрелы. Осенью 1984 года он позвонил Горбачеву, и я слышал этот разговор. Гришин только что вернулся из отпуска и, узнав, что в ЦК КПСС занимаются проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом, с возмущением говорил об этом с Горбачевым.
— Партийная организация МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов, — вспылил Гришин, — тем более недопустимы намеки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими руководителями торговли.
Горбачев успокаивал Гришина, говорил, что это расследование не попытка нанести ущерб авторитету городского комитета, его секретарей, но истину надо установить.
— Забеспокоился, — положив трубку, сказал Горбачев, — наверняка там не все чисто. Надо дело довести до конца.