Крушение республики Итль
Шрифт:
Путь государственных деятелей республики был так же ясен и прям, как их деятельность, – они ехали на семейный ужин к главе республики, на котором должны были попутно обсудить вопросы текущей политики.
В республике твердо установилось правило, – устраивать правительственные заседания во время еды, сообразуясь с мудростью пословицы: «В сытом теле бодрый и честный дух».
Пересекши площадь, коляска остановилась у освещенного цветными лампионами подъезда президентской виллы, где два часовых немедленно вытянулись, отдавая салют.
Но, к удивлению прибывших, лакей президента Аткина попросил их следовать не в столовую на террасе виллы,
Пока государственные мужи шествовали по комнатам, на лицах их появилось выражение суровой решимости и готовности к исполнению долга.
Необычайное приглашение позволяло предполагать наличность серьезных событий, и лучшие из лучших граждан республики приготовились встретить их с достоинством и спокойствием.
В широком квадратном кабинете президента был сервирован под кофе круглый стол, и господин Аткин поднялся навстречу входящим из-за стола.
– Прошу, господа! – сказал он с жестом радушия. – Вы, вероятно, удивлены, что я лишил вас удовольствия провести вечер беззаботно в интимном кругу моей семьи, но поверьте, что виною этому исключительно важные обстоятельства. Прошу садиться!
Гости расселись, чрезвычайно заинтересованные началом.
– Будьте все время начеку, – шепнул министр внутренних дел прокурору. Я уверен, наш милый хозяин задумал какой-нибудь фортель. Нужно следить, чтобы он не обошел нас.
– Он? Вы смеетесь? Я думаю, что он достаточно глуп, – отозвался прокурор.
Воздав этими репликами дань уважения хозяину, гости отпили кофе и приготовились слушать, так как президент поднял руку, показывая, что желает говорить.
В тихой прохладе кабинета шумел шелковыми крыльями китайский веер-вентилятор под потолком и журчал размеренный адвокатский баритон президента.
– В прошедший вечер, когда наш высокопоставленный гость, этот надутый наутилийский индюк, чувствующий себя в нашей столице, как в завоеванном становище дикарей, – начал президент с нескрываемым презрением к лорду Орпингтону, – когда он вернулся с нефтяных промыслов с отвисшей от жадности губой и приехал ко мне на обед – я почувствовал сразу, что он сошел с рельс благоразумия. Да! Он потерял самообладание от нефти. Он готов на глупости, и упускать такой момент было бы совершенно преступным. Поэтому, когда он заговорил о нефтяных промыслах, я, господа, притворился злоупотребившим напитками более, чем следует высшему сановнику республики, и со всей возможной ловкостью перевел разговор на другую тему.
– А о чем именно он спрашивал вас по поводу нефти? – спросил, опершись подбородком на эфес своей сабли, генерал фон Брендель.
Президент помолчал мгновение и ответил торжественным и таинственным тоном:
– Он спрашивал, господа, кому принадлежат нефтяные промыслы, то есть кто является их юридическим и фактическим владельцем?
Тишина осела на кабинет гидравлическим прессом, и слушателям показалось, что нежное шипение вентилятора вдруг усилилось до воя аэропланного пропеллера. Они молчали, растерянно, как бы ища друг у друга поддержки, переглянулись, а государственный казначей тяжело вздохнул, как на панихиде.
– Ну… что же вы ответили? – спросил прокурор, весь вытянувшись в кресле.
Президент не торопился с ответом, он наслаждался драматическим эффектом.
– Я? Я счел неудобным давать ему какой бы то ни было ответ до совещания с вами, господа, – медленно сказал он, похлопывая ладонью по столу.
Возбужденные лица собеседников сразу стали гладкими, как бушующее море,
– Хорошо! – продолжал президент, встав из-за стола. – Нахожу отрадным отметить, что между нами по затронутому мной вопросу нет никаких принципиальных разногласий. Я вижу, что вы убеждены так же, как я, что упустить такой случай было бы непростительным мальчишеством, тем более что он дает возможность нашего реванша недопустимому нахальству и самомнению этого заурядного фельдфебеля наутилийской солдатчины. Мы не племя Данакиль, и он не должен забывать, что наши предки владели миром в то время, как его прародители еще ползали на четвереньках.
– Совершенно верно, – подтвердил фон Брендель. – Я никогда не забуду его наглости в истории с нашими доблестными капитанами… Он, он позволил приказывать мне, как кадету младшего класса… И каким тоном!..
– Подождите, генерал… личные обиды потом. Сейчас мы перед делом государственного масштаба… – прервал фон Бренделя казначей, но вдруг остановился и побледнел, сжав колени худыми птичьими пальцами. – Но как мы можем совершить подобную сделку?
– А кто вам сказал, уважаемый друг, что мы ее будем делать? Надо быть по меньшей мере буйно помешанным, чтобы попытаться самому провести такую комбинацию. Мы… правительство республики, и вдруг мы же реализуем ее достояние. Этого достаточно, чтобы вас смело ветром стихийного бунта.
– А кто же может принять это на себя? То есть я не то хотел сказать. Я знаю, что желающие найдутся, но нам нужна гарантия, что, во-первых, эквивалент реализуемого будет доставлен в наши руки, а во-вторых, что тайна не выйдет за пределы вашего кабинета, господин президент.
Президент Аткин пожал плечами.
– Я презирал бы себя самого, если бы я не подумал раньше о таких пустяках. Конечно, ни вы, ни я, ни кто-либо из присутствующих здесь не могут ни с какой стороны быть хотя бы косвенно причастными к проведению самой операции. Мы только организуем и направляем нашу общую волю и получаем материальные результаты организаторского замысла. Выполнять же будут другие.
– Разрешите узнать, кто эти другие? – спросил, не сдерживая уже любопытства, министр внутренних дел.
– К вашим услугам! Так как я предвидел, что наше совещание будет достаточно единодушным, я позаботился, чтобы все было готово.
Президент нажал кнопку звонка.
– Попросите сюда господ из маленькой гостиной, – приказал он лакею.
Сановники устремили на дверь взгляды, исполненные безграничного удивления. Оно росло с каждым мгновением и дошло до апогея, когда в кабинет с вежливым поклоном вошли двое неизвестных.
Оба были, несомненно, аборигенами республики, смуглые, сухощавые, с удлиненными яркими глазами, с завитыми смолевыми кольцами ассирийскими бородами. Оба были одеты в великолепные серые костюмы, может быть, слишком даже великолепные для хорошего вкуса.
– Разрешите, господа, представить вам владельцев торгового дома «Кантариди и сын», – обратился президент к коллегам.
Кантариди и сын с достоинством поклонились и, по знаку президента, опустились на указанные им кресла.
– Господа «Кантариди и сын» являются владельцами нефтяных промыслов Итля. Они узнали о желании лорда Орпингтона приобрести нефтяные промыслы для Островной компании и обратились ко мне. Я посоветовал им непосредственно направиться к нашему высокому гостю завтра же, и я не вижу препятствий для того, чтобы столь желанная лорду покупка не состоялась…