Крушение республики Итль
Шрифт:
Люди ходили с пересохшими губами, красными, слезящимися веками и нигде не находили спасения от зноя, ветра и пыли.
От этого зноя вскипала кровь; и у самых добродушных и спокойных появлялась жажда убийства, желание кого-нибудь придушить или зарезать.
И даже пена, взлетавшая по берегу от мощных ударов тяжелых синих жгутов воды, взбуравленной ветрами, казалась сухой, как пыль.
Официальные документы, относящиеся к этому времени в истории Итля и сохранившиеся в архивах, таят под внешним покровом вежливых фраз и дипломатических любезностей смертельный яд накипающей злобы, и по ним
Сэр Чарльз не появлялся более на берегу. Он диктовал свою волю со стальной громады «Беззастенчивого», под успокоительною сенью его шестнадцатидюймовых орудий.
Его флаг-офицер свез на берег и вручил во дворце плотный пакет, в который было вложено личное послание наутилийского дипломата королю Максимилиану.
Сэр Чарльз оправдывал в нем свою незыблемую репутацию лучшего политика великой морской державы. Несмотря на то что голос его прерывался от гнева в момент диктовки письма переписчику и он с гораздо большим наслаждением вместо трескотни клавишей «Ундервуда» услышал бы треск пулеметов, направленных на раздражавший его берег, закутанный удушливой пеленой, он нашел в своей душе достаточно самообладания и благородства, чтобы стиль его письма служил на века примером покорности лучшим традициям дипломатического стиля.
Мы не станем приводить текст полностью. Каждый интересующийся читатель может найти его в библиотеке государственного архива Итля, в деле иностранных сношений за N_172133/с.с. лит. О.
Мы обойдем молчанием изумительное по экспрессии вступление, излагающее краткую историю взаимоотношений народов Наутилии и Итля, не станем останавливаться на отечески дружеском напоминании королю Максимилиану о данных им обещаниях, равно как и указании на то, что монарх Итля обязан своим восшествием на наследственный престол в значительной мере стараниям и бескорыстной помощи лорда Орпингтона, и пройдем мимо осторожных и тонких упреков в недружелюбии, высказанных в изысканно вежливой форме.
Сэр Чарльз писал эту часть письма не для себя, а для истории, будучи человеком высокого ума и пророческой предусмотрительности.
Но последнюю часть письма нам стоит запомнить по ее краткости и напряженной энергичности, ибо она гласила, что, в случае неполучения в трехдневный срок от правительства Итля мандата на владение нефтяными промыслами на имя Островной компании, сэр Чарльз будет вынужден, с сердечным сожалением, высадить весь экспедиционный корпус для прогулки в район нефтяных источников; всякая же попытка противодействия вызовет сопровождение высадки музыкальной иллюстрацией оркестра тяжелой судовой артиллерии.
Вручив пакет у трапа посланцу, сэр Чарльз постоял на шканцах, где еще так недавно он беззаботно забавлялся бросанием монет, яростно плюнул в пенившуюся бурную воду и ушел в каюту.
Но флаг-офицер и на этот раз не удостоился личной аудиенции и вынужден был вручить пакет гофмейстеру. В ответ на настойчивые требования личного свидания ему было сообщено, что король занят чрезвычайно важной беседой с придворным столяром.
Гофмейстер без промедления передал письмо премьеру, который, не подумав даже обратиться к королю, отправился прямо на половину королевы и имел с ней
Гемма сидела, держа письмо сэра Чарльза двумя пальцами с таким брезгливым видом, как будто в руке у нее была лягушка. В глазах у нее играли опасные и зловещие огоньки.
Максимилиан вошел, как всегда, бочком, тихонько насвистывая легкую песенку.
– Зачем вы позвали меня, ваше величество? – лениво промямлил он, чмокнув руку Геммы, – опять политические дела? Ужасно! Ради бога, отставьте меня от всякой политики. Я только что начал сговариваться со столяром по поводу одной любопытной переделки в моем кабинете, и вы нарушили весь мой план. Как это скучно!
Гемма внимательно посмотрела на него. Щеки ее вспыхнули и губы дрогнули гневным нетерпением.
– Ваше величество! – сказала она сурово. – Я понимаю, что обстановка кабинета весьма существенная вещь, но иногда нужно уметь быть не только квартирохозяином, но и королем. Прочтите это письмо!
Максимилиан взял лист испуганным движением, втянув голову в плечи, как будто закрываясь от занесенного удара, и испуганно забегал по строчкам.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросила Гемма, постукивая о пол носком ботинка.
Максимилиан поджал губы и сморщил брови.
– Я? – начал он, растягивая слова, как резину. – Я полагаю, что оно написано очень недурно.
– То есть, как недурно? – переспросила ошеломленная Гемма.
– Я хочу сказать, что сэр Чарльз прекрасно владеет слогом. Какая изысканная форма! Я бы хотел уметь так писать.
– А содержание? Как вы относитесь к содержанию?
Максимилиан снова поджал губы.
– Ах, содержание! Опять политика? Я сказал вам, дорогая, что не имею никакого расположения к политике.
Гемма облила его презрительным взглядом.
– Если хотите – это уже не политика. Это вопрос чести! Что вы думаете о требованиях, изложенных в этом документе?
– Что вы прикажете ответить генералу Орпингтону, ваше величество? вмешался в разговор Коста, до того неподвижно стоявший у стола.
Максимилиан помолчал некоторое время, потирая ладони зябким движением.
– Что же ответить? Напишите, что я согласен. Пусть берет промыслы, мне они совершенно не нужны. Я рад буду сделать удовольствие сэру Чарльзу. Я его, кажется, обидел, а он такой милый человек и такой джентльмен.
Гемма вцепилась обеими руками в ручки кресла и устремила на Максимилиана тяжелый, упорный взгляд.
– Вы серьезно говорите это, ваше величество? – спросила она таким тугим голосом, что премьер поторопился встать между ней и королем.
– Ну конечно, серьезно. Сэр Чарльз так много помог мне, он был так обязателен и любезен…
– Хорошо! – сказала Гемма и поднялась быстрым движением, – вы называете джентльменом человека, который в вашем присутствии нанес хамское оскорбление вашей жене, который явился с ножом в кармане, как бандит, чтобы схватить страну за горло и, задушив, ободрать ее как липку. Вы намерены согласиться на требования, на которые можно ответить только ударом! Если вы это сделаете, я буду презирать вас, ваше величество! И не только я – вся страна!