Крушение республики Итль
Шрифт:
Хозяин оставил руку Косты и одним глотком осушил кружку.
– Ну, слава судьбе, – радостно сказал он, – по правде, я не доверял тебе. До нас сюда дошли слухи, что ты продал душу королю и иностранцам. И я хотел тебя вычеркнуть из памяти. И все друзья тоже.
Коста пожал плечами.
– Дураки! Горный воздух, видимо, разжижает мозги, если вы могли поверить такой чепухе. Я продался? Ты видел когда-нибудь человека, который мог бы меня купить? Жалкий осел!.. Да!.. Так вот, пришло время действовать. Пришло
– Я слушаю тебя, – просто сказал Георгос.
Премьер склонился к его уху и зашептал. Горец слушал и одобрительно мычал, но вдруг встал и отрицательно покачал головой.
– Нет, – сказал он решительно, – тебе помочь мы согласны, но с королевой мы не хотим иметь дела. Твое дело связываться с помазанниками, а мы им не слуги.
– Молчи! – крикнул Коста и тяжелым нажатием руки посадил Георгоса на скамью. – Ты не знаешь этой королевы! Она не их поля ягода. Она славная женщина!
Он снова нагнулся и зашептал. Сухое, морщинистое лицо Георгоса изумленно вытянулось, он присвистнул и осушил вторую кружку.
– Ах, репейник ей под хвост, – протянул он восторженно, – вот это баба! Нет, ты не заливаешь?
– Что я сказал – то сказал, – сурово отрезал Коста, – так согласен ты или нет?
Георгос встал и протянул жесткую, как дерево, руку.
– Бери, – сказал он, – что тебе нужно?
Коста не торопясь закурил сигару.
– Коротко! Мне нужно сотню парней. Все на лошадях и с ружьями. К полуночи они должны ждать у сторожки на дороге к промыслам. Им предстоит простая работа…
Коста опять понизил голос.
– Ладно, – сказал Георгос, когда он кончил, – теперь я знаю, что ты прежний парень, и засохни все мои виноградники, если я не заткну ножом глотки тому, кто станет врать, что ты продался. Все будет сделано.
– Смотри же, не опаздывай. Ну, а теперь прощай, – поднялся Коста, – мне пора делать то, что должен делать я сам.
Он попрощался с Георгосом и поехал обратно в столицу.
С поворота шоссе открылся вид на ночной город. Он лежал на берегу, притаившийся, сверкая тысячами огней, прищуренными, хищными зрачками. Над домами стояло бледное и зловещее электрическое зарево.
Коста поджал губы.
– А интересно, черт побери, – проворчал он сквозь зубы, – когда старый библейский хрыч попалил Содом, было ли над ним такое же зарево? Я думаю, что в наше время можно устроить лучшую иллюминацию.
Коляска спустилась к берегу и проезжала по главной улице мимо подъезда «Преподобной Крысы».
У подъезда остановился автомобиль, и Коста увидел, что из него вылез генерал фон Брендель в сопровождении двух дам.
Премьер хлопнул себя по лбу и остановил коляску.
– Генерал, – крикнул он главнокомандующему, –
Фон Брендель приблизился к коляске.
– Простите, что я отравляю вам свободные минуты, генерал, но у меня есть небольшой вопрос. Какое положение на фронте?
– Блестяще, – поднял плечи фон Брендель, – система моих укреплений…
– Не то, – невежливо перебил премьер, – система ваших укреплений мне отлично известна. Но, мне кажется, там полное затишье, и не приходится ожидать боев.
– Да! Я думаю. Противник настолько потрясен мощью нашей обороны, сказал с достоинством главнокомандующий, – что не осмелится повторять наступление.
Коста лукаво прищурился.
– Тогда, я думаю, можно будет разрешить капитану Адлеру вернуться в столицу. Нехорошо, генерал, заставлять такого милого человека сидеть в глуши, когда мы все наслаждаемся жизнью, – сказал он, – могут подумать, что вы боитесь его соперничества в войне с очаровательными женщинами и нарочно загнали малого на фронт. Я полагаю, что вы не откажете вернуть его.
Фон Брендель щелкнул шпорами.
– Я согласен с вами, ваше превосходительство. Я сейчас же распоряжусь вызвать его. Я не хочу, чтобы меня упрекали в эгоизме. Кстати, мы устроим торжественное награждение Адлера за победу над ассорскими бандами.
Генерал раскланялся, и коляска тронулась дальше.
Коста нашел королеву в будуаре. Она сидела у окна в костюме для верховой езды.
– Ну, что? – спросила она, порывисто поднимаясь навстречу.
– Все как надо. Вы, я вижу, уже готовы? Не стоит так торопиться, в нашем распоряжении еще три часа.
– Я очень волнуюсь, – сказала Гемма.
– Вот это уже нехорошо. Этого совсем не нужно. Видно, что у вас мало наметки в таких историях. Тут нужно быть спокойным, как будто идешь обедать. Впрочем, это в крови у всей вашей породы.
– Какой породы? – спросила удивленная Гемма.
– Не сердитесь, барышня. Я не хочу вас обидеть. Но вы все-таки из белоручек. Вы не умеете владеть этими самыми… нервами. В опасную минуту вы теряете способность действовать хладнокровно и начинаете дергаться, как паяц на ниточке. И всегда у вас какая-то истерика. А этого нельзя.
Гемма опустила голову и ответила виновато:
– Я постараюсь взять себя в руки. Думаю, что это пройдет.
– Отлично! А на дорогу выпейте стакан хорошего вина. Это здорово бодрит. Ну, пока отдыхайте – я пойду довершать сегодняшние дела. В одиннадцать я зайду за вами, и мой кучер проводит вас на дорогу, закончил Коста.
Он вышел и направился в свой кабинет во флигеле дворца.
Там он уселся за письменный стол и взял перо, но услыхал осторожный стук в дверь.
– Войдите, – сказал он с неудовольствием, откладывая перо.