Крутая волна
Шрифт:
— Пошлите кого-нибудь разыскивать, надо заканчивать ремонт, через полтора — два дня миноносец должен быть на ходу. Приказ о выходе может поступить с часу на час.
— А все же когда? — спросил Демин.
Все выжидательно умолкли — срок выхода интересовал не одного Демина.
— Не знаю. Но как только получим приказ, сразу же известим. И уж на этот раз без Советской власти в Гельсингфорс не вернемся. Понятно? — Петр окинул собравшихся таким лукавым взглядом, что ни у кого не осталось сомнений в том, что о сроке он знает.
— Чего не понять?
— Не перегорит. Или ты передумаешь?
— Я-то не передумаю, не сумлевайся, а вот иные другие, — Клямин покосился на Желудько, — могут тем времём и в кусты убечь.
Желудько отвернулся, сделав вид, что не заметил подковырки. Врач Сивков сейчас стал заметной личностью в городском комитете эсеров и переманивает Желудько на берег. «Но откуда это стало известно Клямину?» — подумал Петр.
Неожиданно появился механик. Оказывается, он нашел в портовом складе нужные запасные части, и теперь надо было выделить шесть человек, чтобы их принести. Гордей пошел выделять людей. Он нарядил трех комендоров, одного машиниста и двух боцманов, но тут воспротивился Карев:
— Боцманов не дам, вы тут такую грязищу развели. Кто прибирать будет?
— Сейчас не до этого.
— А за грязь с кого спросят? С тебя взятки гладки, ты тут никакой не начальник и не распоряжайся. А то я те по старой памяти всыплю! — Карев свернул пальцы в кулак и поводил им перед носом Шумова.
— Попробуй, — насмешливо заметил Гордей и подставил щеку. Но Карев только сплюнул, махнул рукой и пошел прочь.
Когда Гордей вернулся в кубрик, все — уже разошлись, лишь дядя Петр, уронив голову на стол, в неудобной позе спал сидя.
В городе и на кораблях было спокойно и тихо, но все напряжено до предела. Теперь уже многие догадывались о сроке выступления. Всех беспокоило положение в Петрограде. Из перехваченного разговора по прямому проводу стало из вестно, что туда вызваны с фронта войска. Князь Львов сообщал также, что Керенский собирается в Японию, чтобы договориться о вводе японских войск для подавления восстания. Распоряжением правительства закрывались большевистские газеты «Рабочий путь» и «Солдат». Петроградскому Совету угрожала опасность быть арестованным.
Ждать больше было нельзя.
В середине дня созвали пленарное заседание Центробалта и судовых комитетов. Все требовали немедленного выступления. Для руководства восстанием избрали тройку: Аверочкина, Дыбенко, Измайлова. Впрочем, Измайлову тут же пришлось уезжать. Были получены сведения о том, что финские войска движутся на Гельсингфорс, нападают на поезда. Для отражения их нападения сформировали отряд моряков. Попытались выступить и анархисты. Они захватили здание матросского клуба, но тут же были выбиты оттуда моряками с «Петропавловска». Выступление анархистов настораживало не только членов Центробалта. И те, кто вышибал их из клуба, чувствовали,
А сигнала о выступлении все не было.
Наконец получили телеграмму из Петрограда:
«Центробалт. Дыбенко. Высылай устав».
Это и был сигнал.
Шумов поспешил на вокзал. По пути убедился, что туда уже направляются боевые роты. Надо было немедленно отправить в Петроград по меньшей мере пять тысяч человек. Не хватало вагонов, матросы забирались в тендеры, облепляли паровозы. Беспокоило отсутствие сведений о финнах. Хотя Измайлов сообщил, что отряды разгромлены, не было известий от комендантов станций. Петр пытался установить с ними связь, но дозвонился только до одного, да и тот ничего толком объяснить не мог, сам не знал, что творится на соседних станциях.
Когда Петр вернулся на «Полярную звезду», то застал там командующего флотом Развозова и флагманского инженер — механика Винтера. Их вызвал сюда Дыбенко, и они не замедлили явиться. Оба были свидетелями, когда во время сражения за Даго и Эзель за неисполнение приказания Центробалта виновные тут же были преданы суду. И Развозов и Винтер понимали, что сейчас с Центробалтом шутить нельзя. Впрочем, это можно было лишь предполагать, возможно, они пришли только за тем, чтобы узнать, что делается, — у них тоже не было связи.
— Ремонт миноносцев необходимо закончить к утру, — сказал Дыбенко командующему.
Развозов вопросительно посмотрел на Винтера. Тот ответил не задумываясь, весьма категорично:
— Это никак невозможно. Физически невозможно. Надо еще по крайней мере двое суток.
— Физически? — насмешливо переспросил Дыбенко. — Ну если только физически, это полбеды. — И приказал Шумову: — Вызови с миноносцев механиков и старших машинистов. Надо полагать, они лучше разберутся.
Пока Петр передавал приказание, Дыбенко по телефону договорился со Смилгой, чтобы тот прислал в помощь матросам рабочих с верфей и заводов по оборудованию кораблей.
Тем временем с миноносцев подошли машинисты. Когда собрались все, Дыбенко объяснил, что к утру ремонт надо закончить. Дав время подумать, спросил прямо:
— Сумеете?
Машинисты поскребли в затылках, повздыхали, ответили дружно:
— К утру будет готово.
Когда машинисты ушли, Винтер, обращаясь не то к командующему, не то к Дыбенко, а скорее в пространство между ними, сказал:
— И все-таки это невозможно. Не верю, чтобы к утру они закончили.
— Это уж ваше дело — верить или не верить. Вы обеспечьте корабли всеми необходимыми деталями и частями, остальное — наша забота, — успокоил его Дыбенко. И, обернувшись к Разво- зову, добавил: — Вы отвечаете за командиров. Если хоть один из них вздумает помешать… — Дыбенко выдержал паузу.
Дальше объяснять не пришлось, Развозов согласно кивнул:
— Хорошо, это — моя обязанность.
«Ишь как заговорили, — неприязненно подумал Петр. — Раньше с нас обязанности спрашивали, а теперь и от своих не отрекаются».