Крутой сюжет 1994, № 02
Шрифт:
— Постарайтесь, и, я думаю, вы будете щедро вознаграждены.
Фелтон быстро достал два конверта.
— Моя карточка внутри, джентльмены, — сказал он. — Пожалуйста, позвоните, как только что-нибудь узнаете.
Когда дворецкий вернулся, проводив полицейских, он сказал:
— Вы могли сблефовать. Не стоило их покупать.
— Я и не покупал их, глупец, — сказал Фелтон. Он встал со стула и потер ладони.
Дворецкий пожал плечами.
— Что я должен говорить, босс? Что я должен говорить?
— Ничего, Джимми. Я все контролирую.
Фелтон холодно
— Откуда он появился?
— Что?
— Ничего, Джимми… Принеси мне выпить.
Фелтон раздвинул занавески и вышел на вечерний воздух, окружавший его двенадцатиэтажное здание в Восточном Гудзоне. Он подошел к краю, положил руки на алюминиевые перила и вдохнул свежий воздух, приносимый ветром с Гудзона.
Воздух здесь был чистым. Он заплатил за каждый кирпич, который поднял его на эту высоту, где дул прохладный освежающий ветерок. Здесь не было сажи, как на другом берегу реки в Ист-Сайде — с толпами людей, продавцами, фабриками и матерями, орущими на своих детей, — когда матери были дома. Мать Фелтона не часто бывала дома.
Конечно, кроме ночей. Он все еще чувствовал шлепки по плечу и алкогольный запах от матери. Позади нее часто в дверном проеме стоял мужчина. Больше ему негде было стоять. Квартира была очень маленькой. Одна комната. Одна кровать, в которой он спал.
Мать подталкивала его, и он выходил в коридор.
— Эй, оставь подушку, — кричала она. Он оставлял ее, выходил в коридор и сворачивался калачиком возле двери. Зимой он накрывался своим пальто.
Тоща он тоже жил на последнем этаже. Но на улице Деланси в Ист-Сайде последний этаж был дном социальной лестницы, где жили такие же проститутки, как его мать. В Ист-Сайде никогда не было лифтов. На последний этаж нужно было подниматься пешком.
Иногда мать запирала дверь в комнату. И тогда он не мог проскользнуть в комнату утром, чтобы одеть свитер, почистить зубы и причесаться. В таких случаях ему приходилось идти в школу с коридорной пылью на взлохмаченных волосах. Но никто из учеников не смеялся.
Один однажды попытался. Норман Фелтон расправился с ним на глухой улочке горлышком от разбитой бутылки. Тот парень был выше его на целых пол-фута, но размер противника никогда не волновал Нормана. Каждый человек имеет слабые места, и у больших людей их больше. Их легче ударить палкой, камнем или горлышком от разбитой бутылки.
Когда Норману исполнилось четырнадцать лет, он уже дважды побывал в исправительных заведениях для малолетних преступников. Он попал бы туда и в третий раз, если бы не нашел в кармане брюк одного из клиентов матери бумажник. Норман похитил бумажник и вышел из комнаты. Не в первый раз он находил бумажник возле постели матери, но никогда раньше он не был таким полным — двести долларов.
Этого было слишком много, чтобы делиться с матерью, поэтому Норман Фелтон спустился по лестнице многоквартирного дома в последний раз. Теперь он принадлежал самому себе.
Успех не пришел к нему сразу. Двести долларов он растратил за две недели. Ни одна фирма не
Он истратил последние деньги на хот-дог, и, жуя его, шел по Пятой Авеню, когда огромный детина выскочил из дверей здания, врезался в него и выбил остатки его последней еды на мостовую.
Не раздумывая, Норман бросился на верзилу. Но не успел он нанести второй удар, как двое подскочивших парней принялись избивать его.
Когда он пришел в себя, то увидел, что находится в большой кухне, по которой сновали слуги. Женщина средних лет, привлекательная и вся в жемчугах гладила его руку.
— Ты, конечно, знаешь, на кого нападать, малыш, — сказала она.
Норман моргнул.
— Это было настоящее шоу прямо перед моим домом. — Норман осмотрелся. Вокруг было полно красивых женщин, подобных которым он никогда не видел.
— Что вы думаете, девочки? — спросила женщина средних лет. — Он знает, на кого напал? — Девушки рассмеялись.
Женщина сказала:
— Малыш, ты ведь никому не собираешься рассказывать об этом?
— Мне некому рассказывать, — сказал Норман.
Женщина покачала головой, недоверчиво улыбнувшись.
— Так уж и некому?
— Некому, — повторил Фелтон.
Так Норман Фелтон начал свою карьеру в самом фешенебельном публичном доме Нью-Йорка. Он добросовестно выполнял поручения хозяйки и других женщин. Он держал рот закрытым и был достаточно ловок.
Позже он узнал, кто выбил его хот-дог на мостовую. Это был Альфонс Дегенерат, глава рэкетиров Бронкса.
Глава 12
Вито Морокко состоял в рэкете, как говорили девушки. Но был не из главарей. Он не имел больших денег. Он лишь перемещал деньги из одного места в другое и держал рот закрытым. Он был казначейским мешком. Все его достоинство было в том, что он никогда не терял ни цента и никогда не говорил ни слова о своем бизнесе. Морокко работал на Альфонса Дегенерата, который возглавлял рэкет Бронкса. Иногда при нем было, как говорили девушки, до сотни тысяч долларов.
Норман выполнял поручения по дому и держал ухо востро. Он наблюдал за людьми. Он понял, что мужчинами правит то, что сильнее жизни, еды и секса — гордость. В мужчине нет гордости только тогда, когда ее выбьют из него. Люди сначала слуги у своей гордости, а потом у своего тела. Все остальное исходит из гордости.
Люди были слабыми созданиями. В этом была слабость и Миссус. Он доказал это. Норману Фелтону исполнилось семнадцать лет, и он служил в доме Миссус уже три года, когда она спросила:
— У тебя когда-нибудь была женщина?
— Да.
— Одна из наших девушек?
— Нет. Посторонняя.
— Почему?
— Ваши девушки грязны. Это все равно, что бассейн, в который прорвало канализационную трубу..
Миссус рассмеялась. Она задрала голову и разразилась хриплым смехом, который заставил ее чуть нагнуться к одной из ламп кухни, в которой они разговаривали.