Крутой вираж [дайджест]
Шрифт:
— От Гермии что-нибудь есть? — спросил Харальд.
— Я пытался с ней связаться. Нашел адрес британского консульства в Готенбурге. — Датчанам разрешалось посылать письма в нейтральную Швецию. — Я не написал на конверте, что это консульство, но цензоров так просто не проведешь. Командир вернул мне письмо и сказал, что в следующий раз меня отдадут под трибунал.
Харальду нравилась Гермия. При первом знакомстве она его немного напугала — такая строгая брюнетка с решительными манерами.
— Ты по-прежнему хочешь на ней жениться?
— Да. Если она жива… Она же могла погибнуть в Лондоне при бомбежке.
— Тяжело жить в неведении.
Арне кивнул и спросил:
— А ты как? Есть у тебя кто-нибудь?
Харальд только пожал плечами:
— Девушек моего возраста школьники не интересуют. Скажи лучше, как дела в армии?
— Картина мрачная. Мы не можем защищать собственную страну, мне даже летать не разрешают. Наци захватили все. Сопротивляются только британцы, да и те из последних сил.
— Но кто-то же должен был начать сопротивление.
Арне хмыкнул:
— Если бы и начал и я об этом знал, я бы все равно не мог тебе ничего сказать, так ведь?
И Арне под дождем ринулся к дому.
2
Гермия Маунт взглянула на свой обед, состоявший из обуглившихся сосисок, водянистого картофельного пюре и разваренной капусты, и с тоской подумала о баре неподалеку от копенгагенского порта, где подавали селедку трех видов, салат, маринованные огурчики, теплый хлеб и пиво.
Она выросла в Дании. Ее отец, английский дипломат, женился на датчанке. Раньше Гермия работала в британском посольстве в Копенгагене, сначала секретарем, потом помощником морского атташе — агента британской разведки МИ-6. Когда отец умер, мама переехала в Лондон, а Гермия осталась в Дании — отчасти из-за работы, но главным образом потому, что обручилась с датским летчиком Арне Олафсеном.
Девятого апреля 1940 года Гитлер оккупировал Данию. Гермию вместе с группой британских чиновников вывезли на специальном дипломатическом теплоходе в Лондон.
Теперь тридцатилетняя Гермия заведовала в МИ-6 отделом Дании. Вместе с другими сотрудниками ее эвакуировали из лондонской штаб-квартиры в большой загородный особняк в семидесяти километрах от столицы. Столовой здесь служил разборный барак фирмы «Ниссен».
Гермия подцепила вилкой немного пюре и заставила себя его проглотить. Тут она увидела, что в ее сторону идет, прихрамывая, мужчина примерно ее лет с чашкой чая в руках.
— Позвольте к вам присоединиться, — сказал он дружелюбно и, не дожидаясь ответа, уселся напротив. —
— Вы в каком отделе работаете?
— Я, собственно говоря, из Лондона.
Это не было ответом на ее вопрос. Она отодвинула в сторону тарелку.
— Вам не нравится здешняя еда? — поинтересовался он.
— А вам?
— Я допрашивал летчиков, которые были сбиты над Францией и вернулись домой. Мы думаем, что это мы терпим лишения, а лягушатники-то на самом деле голодают.
— Лишения — это одно, а плохо приготовленная еда — другое.
— Меня предупреждали, что вы особа язвительная.
— А что еще вам обо мне наговорили?
— Что вы блестяще владеете английским и датским. Полагаю, поэтому вас и назначили начальником датского отдела.
— Нет. Причина одна — война. Прежде ни одной женщине не удавалось подняться в МИ-6 выше секретаря. У нас, видите ли, отсутствовало аналитическое мышление. Но с начала войны наши мозги претерпели значительные изменения, и мы стали способны исполнять работу, которая раньше была доступна лишь мужчинам.
— Я тоже это заметил. Чудеса случаются и в наше время.
— Зачем вам было выяснять, кто я и что я?
— По двум причинам. Во-первых, вы — красивая женщина.
Ему удалось-таки ее удивить. Мужчины не часто называли ее красивой. Изредка — привлекательной, иногда — необычной, а чаще всего — эффектной. У нее было продолговатое лицо, жесткие темные волосы, тяжелые веки и излишне длинный нос.
— А какова вторая причина?
— Вы не согласитесь сходить со мной куда-нибудь?
— Вот это нет. Я помолвлена.
— И кто же этот счастливчик?
— Летчик датской армии.
Дигби заговорил тихо, но сосредоточенно:
— Прошу вас, взгляните на это. — Он достал из кармана лист бумаги и протянул ей. Это была расшифровка вражеской радиограммы. — Вы ведь говорите по-немецки?
Она внимательно прочитала написанное.
— Информация от Фрейи?
— Вот это нас и озадачило. В немецком такого слова нет. Я думал, может, это на каком-нибудь из скандинавских языков.
— В некотором смысле — да. Фрейя — это скандинавская богиня.
— А-а-а… — задумчиво протянул Дигби. — Что ж, это уже кое-что, хотя далеко мы не продвинулись.
— А в чем дело?
— Мы теряем слишком много бомбардировщиков.
Гермия нахмурилась:
— Я читала в газетах о последнем рейде — пишут, что все прошло успешно.
Дигби молча посмотрел на нее.
— А, понимаю. Сколько же мы потеряли самолетов?
— Пятьдесят процентов.
— Боже мой! — Гермия отвела взгляд. — Если так будет продолжаться…