Кружок экстремального вязания

Донцова Дарья

Напротив моего давнего друга расположился мужчина в сером пуловере.

– А вот и Евлампия! – произнес Володя.

Я быстро устроилась справа от Костина, глянула на посетителя, хотела поздороваться и воскликнула:

– Сегодня уже виделись с вами!

– Вы знакомы? – удивился Володя.

– Да, – ответил за меня гость. – Утром беседовал с Евлампией Андреевной, узнал, где она работает. И неожиданно понял, что не следует обращаться в полицию – там меня вежливо, но конкретно выставят вон. Ну, понятно почему – скорее всего, посчитают неадекватным или шутником. А частные детективы, возможно, заинтересуются происходящим. Способен оплатить ваши услуги. Позвольте рассказать последовательно и подробно, что случилось.

– Внимательно вас слушаем, – кивнул Костин.

Никанор Михайлович пару раз кашлянул.

– Я убежденный холостяк. Не путайте с монахом – не чураюсь женского пола, я галантный кавалер. Но длительные семейные отношения не для меня. Рекордный срок общения

с дамой – год. Как только милое создание принимается заводить речи о браке, начинаю ощущать себя зайцем, на которого открыли охоту, и убегаю полями в лес. Несколько раз очаровательные девушки пытались притащить меня в загс, сообщая о своей беременности. Услыхав слова «дорогой, нам необходимо оформить отношения, потому что ты скоро станешь папой», я вставал, шел в кабинет, брал там справку от врача с печатью, приносил ее любовнице и молча вручал ей. Все реагировали одинаково, восклицали: «Ты бесплоден?!» «Да, – спокойно отвечал я. – Я рос болезненным ребенком. Да и сейчас не могу похвастаться богатырским здоровьем, цепляю любую инфекцию. Вот подхватил эпидемический паротит, в просторечии свинку. Обычно ею болеют в возрасте от трех до пятнадцати лет, но я слег в двадцать, угодил надолго в больницу, заработал осложнения и стал стерилен, о чем совершенно не жалею – дети в любом возрасте не вызывают у меня восторга. Ты могла забеременеть от кого угодно, но не от меня!» Вруньи пытались выкрутиться, но для меня женщина, которая говорит неправду, – нерукопожатный человек. Да, ложь бывает разная, и иногда она необходима, но не в случае сообщения любовнику о своей беременности. Я не жаден, не скуплюсь на подарки, поездки за рубеж и покупки. Если состою с дамой в интимных отношениях, веду себя красиво – букеты, конфеты, походы в театр, на концерты, постоянно говорю комплименты, никогда не грублю, ничего не требую. Мне не нужна кухарка и горничная, у меня есть прислуга, уже немолодая Вероника Германовна. Как женщина она не мой вариант, но в плане домашней работы идеальна. Она дочь немца, аккуратна, пунктуальна… Извините, отвлекся. Повторю: как любовник я прекрасный вариант. Когда отношения себя исчерпывают и женщина хочет уйти, никогда не пытаюсь ее удержать. С одними Дульсинеями [5] остаюсь в нежной дружбе, с другими больше не общаюсь. Но есть у меня… э… назовем это привычкой – нежелание приводить очередной объект чувств в дом, где я живу. Для интересных встреч есть скромная квартирка в некогда отдаленном районе с не самой хорошей репутацией, который теперь чуть ли не привилегированный, называется Марьина Роща. Обычный дом из блоков, лифтера нет. Там у меня чистая «двушка» с хорошим ремонтом и со всем необходимым. Мне ее давным-давно завещала ныне покойная тетка, сестра матери. Еще у меня есть дом в поселке Амаров Пруд. Место дорогое, войти или въехать в него без пропуска невозможно. Там я обитаю постоянно. Гнездо в Марьиной Роще – исключительно для свиданий, в крайнем случае могу там пару деньков пожить. Особо подчеркну: об особняке в Подмосковье никто понятия не имеет. Везде, где требуется указать место жительства, указываю Марьину Рощу, а номер телефона часто меняю. Да, некоторые мои Дульсинеи знают номер, по которому я всегда им отвечу, но мы с ними уже не любовники, а близкие друзья. Они помогали и помогают мне, а я всегда готов за них в бой. Но снова скажу, что интима у нас давно нет, они все удачно замужем. Кроме того, я не из тех мужчин, которые любят играть в «пинг-понг». «Пинг» – скандал, дама разрывает отношения, конец любви. «Понг» – сия особа возвращается, я ее прощаю, живем дальше. Не мой вариант. Если случается «пинг», то «понг» не состоится. Ушла так ушла, умерла так умерла. Вокруг много очаровательных леди, зачем бегать за той, которая один раз сделала ручкой?

5

Дульсинея Тобосская – главный женский персонаж романа Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Никанор посмотрел мне прямо в глаза.

– Понимаете?

Я кивнула.

– Вы любите женщин, но предпочитаете свободу. Большая часть ваших любовниц замужем, поэтому они никогда не потребуют от вас отвести их в загс, не захотят родить вам ребенка. Связь с этими дамами вас устраивает, потому что вашей свободе ничто не угрожает.

– По большей части верно, – согласился Никанор. – Жениться у меня нет никакой необходимости. Для ведения домашнего хозяйства есть Вероника, наполовину немка по крови и менталитету, аккуратная до маниакальности. Полотенца в ванных висят строго в определенном порядке, чашки в буфете повернуты ручками в одну сторону. И я, почитав перед сном книгу, всегда кладу ее на левый край тумбочки корешком к кровати. Да, я зануда. Но мои привычки никому не мешают, поскольку я обитаю один. Вероника живет в трехкомнатном домике на участке. Ее задача – прийти в особняк, когда я уезжаю, навести порядок, купить продукты, приготовить еду и так далее. Но ровно в двадцать часов горничной строго-настрого предписано отправиться

к себе. Если уеду или вернусь в другое время, всегда заранее предупрежу домработницу. Мы с Никой друг другу не мешаем. Кстати, у нее есть кот Тимофей. Я не против пребывания Тима и в моем доме, но раз в три месяца к нему приезжает ветеринар, чьи услуги я оплачиваю сам. Животное бродит между нашими домами, ласково себя ведет… О! Забыл сообщить: крайне редко возвращаюсь в дом раньше двадцати двух часов. И вас же не удивит наличие камер наблюдения?

– Нет, – коротко ответил Костин.

– Включаю их, уезжая куда-либо. Аппаратура передает информацию на мой номер телефона, который никому не известен – не пользуюсь им для разговоров с кем-либо, – и она отлично замаскирована, посторонний не поймет, что его слушают… Теперь, когда вы знаете мои привычки, ознакомьтесь с сюжетом.

Глазов вынул трубку и протянул ее Костину.

– Смотрите внимательно, слушайте мои комментарии.

Мы с Володей уставились на экран.

– Первый этаж, вход в особняк, – заговорил Никанор. – Обратите внимание на часы на стене и на дату. Двадцать один ноль пять. Время, когда в коттедже гарантированно никого не может быть. Домработница ушла, я еще не вернулся. Дверь открывается, входит…

– Ну и ну… – пробормотала я.

«Гость» похож на человека, который решил заняться подводным плаванием. На руках перчатки, ботинок нет (вернее, мы их не видим), брюки, если так можно назвать штаны, обтягивающие ноги как вторая кожа. На лице огромные очки. И лица вообще не распознать. Подбородок, рот, лоб, нос – все скрыто. А сама голова – в облегающем капюшоне.

– Такой костюмчик – новая фишка у профессиональных грабителей богатых домов и квартир, – сказал Костин. – Ни один волос с головы преступника не упадет там, где он незаконно находится. Никакой слюны, кусочков одежды, отпечатков пальцев и следов обуви. Комбинезон идеален для тех, кто без приглашения влезает в чужое жилье. Стоит дорого, продается в даркнете.

– Человек идет по коридору, – продолжает Никанор, – похоже, знает расположение помещений. Сразу упомяну: Вероника носит пятьдесят второй размер, и она женщина. А в доме мужчина.

– А как вы это определили? – удивилась я. – Ничего же не видно, ни рук, ни ног, ни лица. Затянутое в резину тощее тело. Распознать пол этого человека невозможно.

– Согласен, – кивнул Володя. – Но у этого тощего тела есть талия и слегка округлые бедра. Можно предположить, что это все-таки женщина. Но видно кое-что, что бывает лишь у парней.

Глава четвертая

Никанор улыбнулся.

– Владимир, вы правы. Понимаете, Евлампия, подобную одежду не натянуть на брюки, рубашку, юбку или платье, ее можно надеть только на голое тело. А у сильного пола ниже пупка есть то, чем он больше всего гордится. Существует приспособление, его называют «ракушка», оно используется для того, чтобы прикрыть данный орган, когда одеваешься в обтягивающую одежду.

– Очень уж незваный гость худой, – заметила я. – Никанор Михайлович, вы говорили, что охрана никого не пропускает.

– Без моего распоряжения никого. Просто сказав «меня пригласил Глазов», в поселок не попадешь, – подтвердил психиатр. – Мне следует лично звонить дежурному.

– Похоже, секьюрити не особо внимательны, – сделал вывод Володя, – один пролез-таки.

– Багажник машины проверяют? – осведомилась я, глядя, как «червяк» шагает по коридору. – Задние сиденья осматривают?

– Естественно, – кивнул профессор. – В поселок каждый день въезжают люди, которые работают в Амаровом Пруду. И конечно, прикатывают к жителям и гости, и прислуга.

– Похвально, что вас так хорошо охраняют, – улыбнулся Володя. – А как обстоит дело с автомобилями самих обитателей?

– М-м-м… – промычал Глазов. – Интересный вопрос. Когда я въехал в Амаров Пруд, охрана не делала различий между гостями и владельцами особняков. Был лишь один нюанс: посторонние открывали багажники на въезде и выезде, а постоянные обитатели делали это лишь тогда, когда желали попасть домой. Никто не возражал. Но месяц назад господин Лукин устроил скандал, кричал, что досмотр машины является нарушением его личной свободы, закатил истерику, пообещал обратиться в суд. И теперь жители Амарова Пруда въезжают на территорию, не задерживаясь у шлагбаума.

– Ой! – подпрыгнула я. – Смотрите, что он делает! Открывает встроенный шкаф!

– Это буфет, – поправил меня Никанор. – Я купил готовый дом без отделки, одну коробку. Пригласил Марка Коравалли оформить интерьер. Он дизайнер, его посоветовала одна моя Дульсинея, сказала: «Талантлив, цену не заламывает». При первом знакомстве молодой мужчина сообщил, что его пра-пра- и так далее деда вызвал из Милана купец Рябчиков. Тот возвел дом в Москве, захотел его оригинально отделать, украсить, но не пожелал обращаться к русским специалистам, потому что считал дурновкусием парчовые драпировки, тяжелые ковры и буфеты, похожие на корабли. Рябчиков играл на скрипке, ценил живопись, литературу, слыл человеком тонкого вкуса. Поэтому он выписал из Милана Филиппа Коравалли. Мастер был, как сейчас говорят, дизайнером, работал для очень богатых владельцев недвижимости. Он потом остался в России, женился, Марк – его потомок.