Крылатая гвардия
Шрифт:
Мы разворачиваемся на проскочивших мимо "фоккеров", но они, не пытаясь продолжить бой, уходят в глубь своей территории.
Делаем круг над командным пунктом. Передаю Боровому:
– Нас ждут дома с докладом. Разрешите убыть?
– Счастливого пути. Спасибо за помощь!
– слышится в ответ его доброе пожелание.
Сейчас по дороге на точку пока относительно спокойно, можно бегло осмотреть самолет. Заметив на хвосте пробоину в стабилизаторе, начинаю работать рулем высоты - машина послушна, рулем поворота - тоже.
Над аэродромом
Остается единственный вариант, и я передаю командиру полка:
– Буду садиться на одну ногу!
Ольховский напоминает об условиях посадки и просит:
– Повнимательней, Кирилл. Береженого и бог бережет.
Приземление проходит сложно. "Лавочкин" в начале пробега идет устойчиво, без изменения направления. Затем с потерей скорости появляется правый крен, и машина начинает уклоняться к снежному брустверу на краю взлетно-посадочной полосы, а его высота не меньше метра.
Чтобы не врезаться в сугроб и не скапотировать, я резко передвигаю ногами педали управления рулем поворота, создавая нагрузку на выпущенную стойку. Она не выдерживает и убирается. "Лавочкин" медленно ложится на фюзеляж и, юзом подползая к брустверу, останавливается.
Пока я докладывал командиру полка о выполнении задания, мой самолет подняли и отбуксировали на стоянку. При осмотре было обнаружено попадание трех бронебойных снарядов: один пронзил крыло и стабилизатор, два других, пройдя центроплан, нарушили систему выпуска и уборки шасси. Угодив в стойку, они заклинили шток цилиндра. Вот почему все мои старания выпустить ее ни к чему не привели. Машина подлежала серьезному ремонту. Жаль расставаться с испытанным боевым другом, сжились мы с ним...
Этот истребитель был построен на средства колхозника-пчеловода В. В. Конева из колхоза "Большевик" Бударинского района Сталинградской области. Патриот просил передать его лучшему летчику фронта. "Лавочкин" вручили И. Н. Кожедубу, и я летал на нем после ухода Ивана из части. Самолет славно послужил Родине...
Моя предпоследняя, пятьдесят пятая личная победа памятна тем, что произошла накануне 27-й годовщины Красной Армии, в день моего рождения. А 23 февраля Указом Президиума Верховного Совета СССР я был удостоен звания, дважды Героя Советского Союза.
Золотую Звезду вручил мне командир корпуса И. Д. Подгорный. Прикрепив к гимнастерке высшую награду Родины, по-отечески улыбаясь, он сказал слова, которые сохранились в моей памяти на всю жизнь:
– Я рад, что второй человек в вашем полку удостоен звания Героя Советского Союза дважды. Это высочайшая честь не только для Кирилла Алексеевича, но и для всех нас, кто бок о бок с ним сражается!
Светлый
Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов завершили разгром будапештской группировки. Прорвав оборону противника между Секешфехерваром и Эстергомом, они развернули успешное наступление на венском направлении, а правое крыло 2-го Украинского двигалось на Брно.
– Наш полк в этот сложный по характеру выполняемых задач период совместно с "илами" штурмует узлы сопротивления, сопровождает бомбардировщики в район Эстергом - Комарно, прикрывает войска от налетов вражеской авиации. Правда, ее активность на нашем участке заметно снизилась, и мы все чаще выходим на свободную охоту.
В задании на охоту указывался обширный район, в котором по своему усмотрению ведущий пары свободно выбирал цель для удара и сам путь следования. Маршруты строились, как правило, вдоль дорог, в местах предполагаемых самолетных трасс.
Однажды в паре с Мудрецовым мы атаковали пять грузовых машин с живой силой врага, которые двигались по дороге растянутой колонной с интервалами метров в сто одна от другой. Первый грузовик тащил на прицепе небольшую пушчонку.
Подходя к колонне на высоте метров 400-500, я говорю ведомому:
– Начнем. Твоя цель - вторая от головы.
Немцы, видимо, слишком поздно заметили нас. Открываем огонь. Проносимся над машинами, едва не задевая их винтами истребителей. Горка - и снова атака, но теперь уже навстречу движению противника. Головная машина задымила, став поперек дороги. Вторая свалилась набок в кювет. Остальные приткнулись друг к дружке. Гитлеровцы поспешно скрываются в поле.
С набором высоты мы отходим в сторону - в воздухе чисто, немецких самолетов нет.
Мудрецов предлагает:
– Врежем, командир, еще разок?!
Я возражаю:
– Хватит! Оставь свой пыл для других...
В северном направлении замечаем большую колонну автомашин, следующих, как видно, к передовой.
– Мудрый, видишь?
– спрашиваю напарника.
– Конечно, - уверенно отвечает он.
– Около трех десятков.
– Вот тут и поработаем!
К цели мы идем со стороны солнца. Огонь открываем с таким расчетом, чтобы к концу атаки прочесать колонну от головы до хвоста. Пролетев над машинами на бреющем, резко уклоняемся в сторону от дороги и взмываем ввысь. Вновь атака...
Движение по дороге прекратилось. Хорошо видно, как в разные стороны бегут люди в военной форме. В момент вывода из. пикирования немцы открыли по нас пулеметный огонь. Трассы впереди, справа, слева и сзади - мы словно среди новогодних елок с включенной иллюминацией.
Невольно вспомнился Харьковский аэродром, когда мы сопровождали "илы" на штурмовку, не хватает только "мессершмиттов"...
Резко развернувшись влево, уходим от цели вверх. Огненные шнуры трасс прошивают пространство между моей машиной и самолетом ведомого. Вдруг "лавочкин" Мудрецова задымил. Все, думаю, подбили, гады!