Крылатое племя
Шрифт:
летчик и, пикируя на нее, нажимает гашетку. Когда машина загорелась, Костя вывел самолет из пике, стал набирать высоту. И тут огромной силы взрыв потряс воздух. Вишневецкий ощутил резкий толчок.
Что-то обожгло правую ногу, кровь стала наполнять сапог. Вскоре от потери крови закружилась голова, стало темнеть в глазах. Собрав последние силы, Вишневецкий пересек линию фронта и посадил самолет
в поле на фюзеляж.
Пять месяцев врачи восстанавливали его здоровье. А потом командование направило
полк обучать молодых летчиков. Более ста человек подготовил он для фронта, но самого его на фронт не
пускали. Потом Вишневецкого, как отличного летчика-истребителя, перевели в инспекцию ВВС.
Рассказав мне все это, Костя вдруг заявил:
— А теперь что хотите со мной делайте, из вашего полка никуда не уйду. [76]
На этот раз командование удовлетворило просьбу Вишневецкого. Вновь мы, с ним оказались в одной
боевой семье...
* * *
Вылетели на фронт — и началась боевая страда. Работы было много. Приходилось прикрывать наземные
войска, патрулировать в воздухе, сопровождать бомбардировщиков.
Вот и в тот мартовский день полк во главе с командиром отправился с бомбардировщиками. На
аэродроме остался лишь Костя со своим ведомым младшим лейтенантом Михаилом Коменьковым.
А в это время на командном пункте получили сообщение: «С юго-востока идет разведчик противника в
сопровождении истребителей». Сразу передали Вишневецкому. Два истребителя взмыли ввысь. С земли
было видно, как краснозвездные машины стремительно набирали высоту. Потом в репродукторе на КП
полка послышался голос Вишневецкого:
— Миша, по курсу правее видишь фашистов?
— Вижу, — ответил Коменьков.
Теперь и мы с земли различили три точки, плывущие в сторону аэродрома. Разведчик шел впереди, сзади
и чуть выше него находились истребители.
Гитлеровцы явно не видели пары Вишневецкого, которая зашла со стороны солнца. А наши двинулись на
сближение.
— Иду в атаку! — услышали мы опять голос Кости.
Как вороны от сокола, шарахнулись в разные стороны самолеты противника, но было поздно. Один
истребитель, объятый пламенем, камнем пошел к земле. Пока мы наблюдали, как он грохнулся на краю
аэродрома, Вишневецкий зашел в хвост разведчику. После нескольких выстрелов Ю-88 стал
обволакиваться дымом, появились языки пламени. Из горящего самолета выбросились три человека, и
розовые купола парашютов повисли над нашими головами.
Как только истребители возвратились, механики нарисовали на фюзеляжах их самолетов первые
звездочки. Парторг полка тут же стал готовить листовку-молнию. [77]
На следующий день Вишневецкий и Коменьков участвовали в сопровождении бомбардировщиков. При
отражении атаки фашистских истребителей
К концу апреля фюзеляж самолета Вишневецкого украшали уже шесть красных звездочек, а его грудь —
орден Красного Знамени. Косте присвоили звание капитана и назначили командиром лучшей в полку
первой эскадрильи.
Моего друга всегда отличало удивительное бесстрашие. Он никогда не отступал и нападал на врага, значительно превосходившего численно. Как-то в конце мая Вишневецкий во главе четверки вылетел
прикрывать войска. А через 15 минут в репродукторе мы услышали его голос:
— Вступил в бой с восьмеркой «мессеров». Подходят новые группы фашистов...
На этом связь с Костей прекратилась. В эфире слышались команды других летчиков, а из группы
Вишневецкого голоса никто не подавал.
Через некоторое время бреющим полетом к аэродрому подошел дымящийся самолет и прямо без захода
приземлился на фюзеляж. Летчик младший лейтенант Лиховид был ранен. Пока врач делал ему
перевязку, он рассказал о бое.
Подходя к району прикрытия, они увидели восьмерку Ме-109. Вишневецкий дал команду атаковать и
первым напал на фашистов. Один из вражеских истребителей загорелся. Но в это время на Лиховида и
Кривобокова, прикрывавших командира, напали гитлеровцы. Лиховид был ранен, а самолет его подбит.
Летчик вывел машину из крутой спирали у самой земли, с трудом дотянул до аэродрома.
Едва Лиховид успел закончить свой рассказ, как внимание всех привлек приближающийся к аэродрому
самолет с выпущенным шасси. Вот он уже на границе аэродрома. Ударившись колесами о землю, катится
по зеленой траве. Посадочные щитки убраны, винт медленно крутится. Из кабины не выходит, а
буквально вываливается летчик. Это — Вишневецкий. К нему подбегают врач, санитары.
Самолет далеко выкатился за посадочную полосу. У него разбито бронестекло, в кабине полно осколков.
[78]
Гидротрубки тормозов и посадочных щитков перебиты.
Когда Вишневецкого привели в чувство, он тихо произнес:
— Гады, убили Колю Лобанова.
По лицу Кости текли слезы. Все, кто здесь были, знали — иной человек за всю жизнь не переживет
столько, сколько летчик может пережить за несколько минут:
Раны Вишневецкого оказались неопасными. Но нервная система его была сильно потрясена. Его
направили на две недели в санаторий, организованный командованием воздушной армии. Там в это время
отдыхал А. И. Покрышкин.
Покрышкин и Вишневецкий познакомились. Потом их часто видели вместе. Они горячо спорили, обсуждая тактику воздушного боя. Впоследствии это их первое знакомство переросло в боевую дружбу.