Крылатые гвардейцы
Шрифт:
Два краснозвездных истребителя появились совсем неожиданно, один из них с ходу зашел в хвост «мессершмитту» и ударил из всех пулеметов. Самолет со свастикой заскользил на крыло, охваченный огнем, и рухнул в море. К небу поднялся столб воды и тут же рассыпался блестящими на солнце брызгами.
«Благодарю, друзья!» — радировал капитан Токмачев.
Три истребителя строем возвращались на свой аэродром.
Когда сели, Николай Иванович выскочил из машины, подбежал к летчикам Рассадину и Бурматову и крепко обнял их.
— Если бы не вы, возможно, пришлось бы мне «купаться» в Баренцевом море.
В свою
Когда в фотолаборатории проявили снимки, доставленные Токмачевым, стал ясным итог этого боя: эсминец, три транспорта и тральщик из фашистского каравана нашли свой конец в пучине Баренцева моря.
Все чаще и чаще приходилось Токмачеву разведывать пути вражеских караванов, фиксировать на фотопленке результаты морских и воздушных сражений. Его полеты стали дальними и рискованными. Но возвращался он всегда благополучно, отлично выполнив приказ командования, и хотя брал теперь с собой боевые запасы, вступить в бой с врагом ему не удавалось. Работа воздушного разведчика, серьезная, ответственная и опасная, в конце концов увлекла его. Он научился безошибочно определять с воздуха типы фашистских кораблей, изучил районы, где они предпочитали отстаиваться. В небе над Северной Норвегией Токмачев чувствовал себя так же уверенно, как над своим аэродромом.
В эскадрилью, которой командовал майор Валуйко, поступили сведения, что к берегам Северной Норвегии приближается караван неприятельских судов с военными грузами. Необходимо было уточнить местонахождение этих судов, навести на них наших торпедоносцев и высотных бомбардировщиков. Это ответственное и сложное задание поручили Токмачеву.
— Сегодня вы в последний раз летите на разведку, а завтра пересядете на ДБ-3. Подходящий для вас штурман уже есть, — добавил майор Валуйко.
Через сорок минут Токмачев уже летал над вражеским караваном. Ему оставалось лишь зафиксировать результаты атак торпедоносцев высотных бомбардировщиков.
Выскользнув из облака, он сделал заход, собираясь сфотографировать результаты морского боя, но навстречу ему сомкнутым строем кинулась четверка «мессершмиттов». Пришлось спрятаться в облаках.
«Вернуться? Но командованию важно, очень важно получить полную картину боя».
И Токмачев делает одну попытку за другой. Но «мессершмитты» каждый раз преграждают ему путь. Тогда он опять уходит в облака, чтобы через несколько мгновений снова вынырнуть из них…
Настойчивость Токмачева победила. Улучив момент, он под носом у «мессершмиттов» сделал отличные фотоснимки.
Вернулся Николай Иванович к обеду. Товарищи, как всегда, встретили его радостно, забросали вопросами.
— Сколько кораблей потопили? А какие корабли? Трудный был бой? Все заснял?
Отвечая товарищам, заметил среди них незнакомого ему старшего лейтенанта, с узким, сильно загорелым лицом, на котором выделялись полукружья густых красивых бровей.
Николай Иванович с интересом присматривался к новичку — взгляд твердый, серьезный, пытливый, движения быстрые, уверенные.
«Кажется, парень подходящий», — решил он про себя.
Его тут же познакомили:
— Новый штурман Андрей Александрович Карелин. Переведен к нам с Западного фронта…
— А я думал, с курорта
— У нас на Западном такая жара была, скорее на Кара-Кумы похоже, — в тон отозвался Карелин.
В этот же день Токмачев узнал, что нового штурмана назначили на его самолет.
— Что ж, будем воевать вместе.
Аэродром освещен ярким солнцем, а на горизонте уже клубятся лиловые тучи — жди перемены погоды. Поднявшийся легкий ветерок несет вместе со свежестью солоновато-горький запах моря.
— С вылетом надо торопиться, погода портится, — обратился к своему штурману Николай Токмачев. Он снял с головы шлем и подставил солнечным лучам густые светлые волосы.
— Пусть прогреются! Скоро конец теплу, мне местные жители говорили: холода здесь наступают рано и держатся долго.
Токмачев сказал это спокойно улыбаясь, словно им предстоял сейчас очередной учебный полет, а не выполнение ответственного боевого задания. Делал он это сознательно: ему хотелось, чтобы Андрей Карелин выполнил его образцово. Токмачев знал, что новый штурман хотя и молод, но дело свое хорошо знает и уже успел отличиться в боях. Но раньше он воевал на Западном фронте, а Север и море были ему знакомы только по книгам. Зато, по-видимому, знакомы хорошо! Садясь в кабину самолета, он еще раз напомнил Токмачеву:
— В высоких широтах магнитный компас выходит из строя.
Николай Иванович молча кивнул: его мысли целиком были заняты предстоящим полетом. Надо было разведать: свободно ли море ото льда в высоких широтах и не грозит ли какая-либо опасность каравану с грузами для Мурманского порта.
…Уже около двух часов самолет-разведчик, пилотируемый капитаном Токмачевым, летел над морем. Внизу — вода, одна вода. Далеко позади осталась земля. Чайки давно повернули обратно, не сверкают больше белые точки над сердитыми сизо-черными волнами. А затем прекратилась и связь с землей. Стрелок-радист упорно, но тщетно вызывал землю. А тут еще надвинулись плотные облака и снежные заряды один за другим обрушились на самолет. Но летчик уверенно вел машину. Нахмурившись, он внимательно следил за приборами, чутким ухом прислушивался к работе мотора — нет ли перебоев.
В рубке штурман делал пометки на карте, сверял курс, скорость. На его смуглом лице — мечтательные темно-голубые глаза. «Море! Вот оно какое! Северное, неласковое, но наше, родное!»
Давно ему хотелось побывать на море. Еще тогда, в той, другой жизни, где не было войны и где была Таня, худенькая и задумчивая Таня, такая единственная и близкая. Давно ли он знаком с ней? Кажется, всю жизнь знал ее. А ведь впервые встретил немногим более года назад. Это было на студенческом вечере в университете.
Когда он увидел ее, то тут же решил, что должен ей что-то сказать. Правда, он тогда толком не знал, чем можно заинтересовать ее. Конфузясь, он подошел к ней, что-то говорил. До сих пор ему страшно подумать, что они могли пройти мимо друг друга, если бы он не переборол тогда свою застенчивость.
Таня выбрала для себя очень интересную и сравнительно редкую специальность океанографа. Андрей учился на физико-математическом факультете.
Они договорились, что во время летних каникул поедут вдвоем к морю. И с нетерпением ждали конца экзаменационной сессии.