Крылатые люди
Шрифт:
Потом Васенин понял: вся эта армада самолетов была видна с земли, и снизу казалось, что в воздухе безумный хаос, шабаш ведьм. На самом деле у каждого самолета был свой «эшелон», своя высота подхода к аэродрому, и все они, хотя и пересекали нередко путь друг другу, все же находились в относительной безопасности, так как были "на разных полках".
А немец, скорей всего, испугался иллюминации и ушел на запад. Нашим бомбардировщикам стали давать посадку. Так все и обошлось.
— Ну и какой же мудрости ты у нас набрался, Ефим Александрович? — спросил Васенина заместитель командира полка, готовясь
— О! Читал о вас, товарищ подполковник, в газете "Красный сокол". Как вы ловко били прожектористов по очкам.
— Это ладно. А что еще?
— От стартеха нашего слышал удивительный рассказ, как экипаж выпрыгнул по ошибке из исправного самолета, а самолет сам мягко сел на кусты и теперь опять летает.
— Так. И какой же ты для себя вывод сделал, Ефим Александрович?
— Какой? Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не паниковать! Действовать обдуманно.
— Ну положим, обстановка не всегда даст тебе время рассуждать, — задумчиво возразил Зенков.
— Я и не имею в виду обдумывать сколько угодно. И все же, увидев, что бензиномер показывает "бензина нет", прикинул бы прежде всего: почему? Либо пробиты баки и бензин вытек, либо отказал прибор. Поскольку моторы работали исправно, подождал бы с минуту и убедился, что отказал бензиномер. После чего спокойно бы себе летел.
— Скажи, Ефим Александрович, а как бы ты поступил, если бы действительно были пробиты баки и бензин вытек? — Зенков хитро заглянул Ефиму в глаза,
— Ну тут, как только бы заметил, что давление бензина падает, что моторы начинают чихать, немедленно скомандовал бы приготовиться к прыжку. Но сам прыгать бы не стал, пока не убедился, что все, кто был на борту, прыгнули.
— Так, так. А садиться, скажем, ночью решился бы?
— Нет, садиться бы не стал. Прежде всего потому, что по инструкции это запрещено. Да и правильно: не видя под собой земли, можно рассчитывать лишь на случайную удачу. Во всех других случаях можно ожидать катастрофы.
— Ладно. Пока вопросов нет. Надевай парашют, Ефим Александрович, и полетим. На земле ты кумекаешь неплохо. Пощупаю тебя, какой ты сокол в воздухе!..
Заместитель командира полка Вениамин Дмитриевич Зенков с первого же провозного полета усадил Ефима Васенина на левое пилотское кресло, сам занял место правого летчика и будто вовсе не замечал ничего в манере пилотирования молодого летчика. Сделал с ним три посадки в полетах "по кругу", слетал еще "в зону", где Ефим показал подполковнику, как умеет выполнять виражи, спирали на крутом снижении, змейки и другие важные для бомбардировщика эволюции в воздухе. После этого подполковник, не говоря ни слова, убрал газ одному мотору и зафлюгировал винт. Ефим, не взглянув ни на Зенкова, ни на остановленный пропеллер, удержал штурвалом потянувший в разворот самолет, снял нагрузки от несимметрично отклоненных рулей и продолжал выдерживать самолет на прямой с заданным курсом. Так они прошли минут пять, и подполковник вывел винт из флюгера, а когда мотор снова заработал в привычном крейсерском режиме, сказал:
— Ладно, Ефим, пошли на посадку, летать умеешь.
Подрулив к стоянке, замкомандира полка Зенков приказал механику готовить самолет к ночным тренировочным полетам и, будто забыв о новичке, зашагал к штабу. Ефим взвалил на плечи парашют и несколько секунд стоял в недоумении, затем, решившись, бросился за подполковником и, поравнявшись с ним, спросил:
— Разрешите, товарищ
— Ах, да… Разве я тебе не сказал? Сказал ведь. Летать умеешь. Надеюсь, когда стемнеет, покажешь, что и ночью горазд не хуже. Прости, брат, курить хочу. Ты отдыхай пока, свободен до вечера.
Направляясь в столовую, Ефим прочел объявление о предстоящей беседе штурмана дивизии подполковника Молчанова с пополнением летного состава.
Когда усаживались за стол, Васенин наклонился к соседу:
— Который Молчанов, он здесь? Тот шепнул:
— Третий слева за вторым столом.
Стараясь не пялить глаза, Ефим все же сумел разглядеть на груди старшего штурмана дивизии орден Александра Невского: на фоне многолучевой сверкающей звезды красная пятиконечная звезда, в центре ее — вороненое изображение древнего воина в шеломе и доспехах. "Заметный орден, — отметил про себя молодой летчик, — не часто увидишь".
А история этого ордена, к слову пришлось, такова.
В самом начале сорок третьего штурман дивизии Молчанов явился к начальнику штаба, чтобы поговорить о качестве ночного бомбометания. Он так и сказал полковнику Ковалеву:
— А что, Сергей Павлович, если бросать фугасок чуть поменьше, зато поточнее?
Ковалев оторвался от бумаг и взглянул на Молчанова исподлобья. Он знал Георгия как человека серьезного, поэтому постарался скрыть в глазах усмешку. И все же, помедлив малость, проговорил:
— Что ж, дорогой Жора, в самом деле: не лучше ли быть богатым и здоровым, чем бедным и больным?
— Вот-вот, — не смутился Молчанов. — Я как раз, понимаете, Сергей Павлович, об этом же. О том самом сообщении партизан, где говорится, что ахнули мы по ложной цели, по лесочку, а цистерны-волокуши с горючим у немцев остались целы.
Начальник штаба насупился:
— Короче, что предлагаешь?
— А вот что, — продолжал штурман, — На мой взгляд, нужно при налете на цель сбрасывать с ведущих самолетов больше САБов, [16] чем фугасных бомб. Когда САБы, спускаясь на своих парашютах, осветят землю, когда будет установлена несомненная подлинность цели, тут последующие самолеты пусть и бомбят в высшей мере качественно, прицельно. Не по огням пожаров предыдущих машин, как нередко у нас бывает, а точно по объектам цели, ибо они будут освещены САБами и видны, почти как днем.
16
Световая (осветительная) авиабомба.
Начальник штаба некоторое время барабанил пальцами по стеклу, потом спросил:
— Ну хорошо, а ты прикинул, сколько их на борту должно быть, САБов, от общей бомбовой загрузки, чтоб получилось "почти как днем"?
— Процентов тридцать — сорок, — спокойно ответил штурман.
Ковалев покачал головой:
— Вот что, товарищ штурман дивизии, вам ведь известно, с нас спрашивают максимальный тоннаж сброшенных боевых бомб, а не осветительных.
— Да, Сергей Павлович, известно. Но пока не всегда количество переходит в желаемое качество. А вот при новом методе тоннаж боевых бомб, сброшенных точно на врага, существенно возрастет, хотя и за счет некоторого снижения общего тоннажа поднятых нами с аэродрома фугасных бомб. И в сводках будем сообщать Верховному командованию не тоннаж бомб вообще, а точнехонько сброшенный на врага. Разве это не лучше?