Крылатые торпедоносцы
Шрифт:
– Почему он так сказал? Ну, почему? – позже спрашивал меня техник. – Сколько раз я отправлял его в полет, он, бывало, подморгнет, бросит: «Ну, бывай!» – и пошел…
В самом деле, почему?
…Видимость была хорошая и группа еще издалека заметила конвой, он находился в расчетной точке, на всех парах держа курс на Гдыню.
– Действовать попарно! – скомандовал по радио Борисов, вместе с Кулиничем вышел на концевой транспорт и потопил его. Репин и Мифтахутдинов атаковали более крупный пароход, возглавлявший колонну. И эта атака увенчалась успехом.
Кто мог предвидеть, что этот победный, пятый, боевой вылет станет для славного экипажа последним? Мифтахутдинов уже прошел над
Часть 3
Мы – Таллинские
Вечером 21 сентября командир полка пригласил к себе своих заместителей, начальника штаба связи, командиров эскадрилий. Подводили итоги боевой работы торпедоносцев и топмачтовиков за прошедший день. Неожиданно зазвонил телефон.
– Майор Ситяков слушает.
Наступила недолгая пауза. Командир полка время от времени вставлял: «Есть», «Понятно», а мы все внимательно следили за выражением его лица, пытаясь определить, с кем и о чем он разговаривает. Наконец, Федор Андреевич произнес твердое «Есть» и бережно положил трубку на аппарат.
– Звонил генерал Шугинин, – сказал Ситяков. – Он сообщил, что завтра сухопутные войска развернут наступление на Таллинн. Нам приказано с рассветом 22 сентября иметь в тридцатиминутной готовности к вылету восемь торпедоносцев и топмачтовиков для нанесения удара по вражеским транспортам, которые увозят из Таллинна войска, боевую технику и награбленное добро. Вылет нашим решением по данным воздушной разведки.
– Что в первую очередь будем делать? – спросил Иванов, кладя перед собой лист бумаги, чтобы записать распоряжение командира.
– Сделаем так, – немного подумав, сказал Ситяков. – Командирам эскадрилий выделить по два экипажа из наиболее подготовленных летчиков, штурманов и стрелков-радистов. Два остальные самолета выделит управление полка. Одну группу поведу я сам, а другую – мой заместитель по летной подготовке майор Орленко. Всем экипажам прибыть на аэродром к пяти часам утра. Инженеру полка обеспечить готовность машин к выполнению боевого задания… А теперь – отдыхать.
Отдыхать? Накануне такого дня? Нет, нам с замполитом майором Добрицким не спалось, особенно когда прослушивали оперативную сводку из Москвы. В ней сообщалось, что 21-го сентября на Таллиннском направлении войска Ленинградского Фронта, развивая наступление, овладели городом и узловой железнодорожной станцией Раквере, а также заняли с боями более трехсот других населенных пунктов. Наши войска достигли успеха и на других участках фронта. Например, дивизии, действовавшие к западу от Нарвы, полностью очистили от противника перешеек между Чудским озером и Финским заливом и соединились с частями, наступавшими вдоль побережья Чудского озера.
Попали в сводку Совинформбюро и мы, летчики. О нас сообщалось: «Авиацией Краснознаменного Балтийского флота потоплен в Балтийском море транспорт противника водоизмещением в 4000 тонн. В Финском заливе советские летчики атаковали и пустили на дно немецкий транспорт».
Разве тут уснешь? А какими будут результаты наших завтрашних боевых вылетов? До старта еще несколько часов, а хотелось, чтобы они прошли как можно скорее. В море, скорее в море, в настоящее дело! На фронте ни один вылет не обходится
…Пять часов утра. Все экипажи уже на аэродроме. Собрались на КП. Командир полка майор Ситяков уточнил задачу, подробно разработал схему атаки, привязав ее к району боевых действий: развертывание групп, развертывание пар, выход на цель и сбор после атаки. Еще раз напомнили летчикам о противозенитном маневре и взаимодействии топмачтовиков с торпедоносцами, об осмотрительности – вражеские истребители могли появиться в любой точке маршрута.
– Помните, наши цели – транспорты, и покрупнее, конечно, – сказал в заключении командир полка.
Флагштурман майор Заварин попросил у командира разрешение дать парочку полезных советов.
– Пожалуйста, пожалуйста, Григорий Антонович, – охотно согласился Ситяков, зная, что Заварин не любит пустословия, и у него, обладавшего самым богатым в полку боевым опытом, наверняка рекомендации будут существенными.
– Прошу иметь в виду, – начал флагштурман, – что для перевозки войск противник использует самые быстроходные суда. Составленные из них конвои совершают переходы со скоростью пятнадцать узлов, а то и немногим больше. Сопровождать их могут не только сторожевики и тральщики, но и эсминцы и даже крейсера. Исходя из этого и нужно делать расчеты на встречу. Понятно, да?… И еще одно, – продолжал он после короткой паузы. – Наша торпеда, как вы знаете, парогазовая и в движении оставляет на поверхности воды след из пузырьков. Поэтому, чтобы противник, даже заметив ее, не успел сманеврировать, лучше всего устанавливать дистанцию сбрасывания в 600–700 метров.
Последним напутствовал летчиков майор Добрицкий. Как всегда, он говорил тепло, проникновенно, и его слова о предстоящем испытании нашего мастерства, нашей выдержки и нашего мужества каждому запали в душу.
Экипажи направились к самолетам. Начальник штаба капитан Иванов тихонько придержал меня за локоть.
– Ты, Иван, смотри там… осторожней. Не лезь на рожон…
Я легонько обнял его, похлопал по плечу: мол, не беспокойся, все будет в порядке.
– Погода на маршруте и в районе цели хорошая, так что…
– Это плохо, – в тон ему отозвался я. – Пикировщикам такая годится, а нам – облачка бы сверху.
Он проводил меня взглядом. И у меня на сердце стало теплее: хорошо, когда на земле у тебя остается друг.
У самолетов бурную деятельность развил майор Добрицкий. Тут и там пестрели боевые листки. Возле парторгов и комсоргов группками сидели люди – проводились беседы. Сам Григорий Васильевич стремился обойти все экипажи, подбодрить вниманием, парой теплых слов. А эти слова ох как нужны тем, кто вылетал, да и тем, кто оставался. Хотя все верили в успех, в победу, морально готовили себя к встрече с врагом, сердца нет-нет да и сжимались в тревоге: «Не в последний ли раз? Война есть война!»