Крылатый штрафбат. Пылающие небеса
Шрифт:
Когда Евгений Яковлевич Савицкий с Семеном Самойловым вновь нагнали колонну «Юнкерсов-87», схватка основной группы «яков» с вражескими истребителями прикрытия подходила к концу — воздушный бой скоротечен! Их помощи не требовалось. Зато фашистские бомбардировщики шли теперь без прикрытия, и Савицкий с Самойловым с ходу пикируют на колонну.
Враг встретил их сплошной стеной огня. Воздушные стрелки пикировщиков старались вовсю: иного выхода у них попросту не было, оставшимся «Мессершмиттам» прикрытия хватало сейчас и своих забот.
Вдавив
«Порядок, — подумалось ему, — сейчас начнут подтягиваться и остальные, а там, глядишь, и подкрепление подойдет…»
И вдруг в наушниках шлемофона послышался голос ведомого:
— Горишь, «Дракон»! Справа пламя. Прыгай!
«Нарвался все-таки! — пронеслось в голове. — Досадно…»
Под крылом свинцовой рябью расстилалось море. Ветер гнал к берегу невысокую волну. Прыгать рано, решил генерал-лейтенант. Даже в смертельно опасной ситуации ему не изменили выдержка и объективная оценка событий.
Нужно было постараться подойти как можно ближе к тому участку берега, где располагались наши войска. В кабине уже изрядно тянуло гарью, от дыма начали слезиться глаза, но высоты еще было около полутора тысяч метров, и мотор пока тянул. Вдобавок помогал ветер. Более сильный здесь, наверху, он дул туда же, куда стремился и подбитый истребитель командира истребительного авиакорпуса. «В общем, какое-то время продержусь», — скользнуло как бы краем сознания у генерал-лейтенанта Савицкого.
Ведомый увязался за ним. Семен Самойлов шел сбоку и выше, видимо, решив сопровождать своего командира до конца. В этом, конечно, был смысл. Немцы охотно расстреливали выбросившихся с парашютом летчиков в воздухе. Да и в случае удачного приземления не худо засечь место — проще найти потом. Но горючего у Самойлова оставалось в обрез.
— Возвращайся на аэродром! — приказал «крылатый генерал».
Дым, густо заволакивающий кабину, жжет горло, не дает говорить — было уже не до разговоров. Пора прыгать…
Глава 7
Фронтовая подруга
Александру Волину пришло письмо, скромный фронтовой треугольник. Молча забрав его у вестового, комэск, затаив дыхание от волнения, развернул его. На выскобленные до белизны доски стола выпал тоненький засушенный стебелек весеннего первоцвета. Это было письмо от Светланы, летчицы 586-го, «женского», истребительного авиаполка, его фронтовой любви.
Познакомились они весьма оригинальным образом: пара летчиц-истребителей спасла летчика-штрафника, выполнявшего разведвылет. «Мессершмитты» уже праздновали победу над одиночным ЛаГГ-3, да не тут-то было. Девушки атаковали немецких летчиков внезапно, из-за облаков, и с первого же захода сбили ведущего. Остальные
Ну а после вынужденной посадки Александр Волин понял, что сражен наповал. Хрупкая зеленоглазая девушка с льняными волосами покорила его сердце, и чувство это оказалось взаимным.
Но война внесла свои суровые коррективы даже в такие светлые человеческие чувства. Светлана Григорьева была летчиком-истребителем, таким же, как и Александр Волин. Она так же рисковала жизнью, вступая в бой с «Мессершмиттами», «фоккерами», «Юнкерсами» и «Хейнкелями». И воевали летчицы-истребители наравне с мужчинами и очень возмущались, когда командование пыталось их щадить и давать более простые задания.
После Сталинграда война развела оба истребительных авиационных подразделения. Александр Волин убыл вместе со штрафной авиаэскадрильей на переформирование и переобучение на Як-9. А 586-й истребительный авиаполк убывал на новое место службы.
И потянулись фронтовые треугольники от одной полевой почты к другой: сквозь бомбежки и разрывы, через переправы, по рельсам в паровозном дыму под защитой счетверенных «максимов», на «полуторках» по разбитым воронками от бомб и траками танков фронтовым дорогам.
Сотни тысяч, миллионы таких же самых фронтовых треугольников летели на все фронты, армии, корпуса, дивизии, бригады, полки, батальоны, эскадрильи, флоты и флотилии, дивизионы, батареи, роты и взводы. И среди них было одно, которое волновало душу и сердце опытного летчика и бесстрашного крылатого бойца.
Александр Волин очень тяжело переживал разлуку с любимой, да и Света тоже: в письмах нет-нет да и прорывались нотки отчаяния, хоть она и была очень сильной девушкой. Расставание было особенно тяжелым, потому что оба знали, как изменчива фронтовая судьба.
В очередной раз над взлетным полем затарахтел перетруженным мотором М-11 старичок-«связник», биплан По-2. В эскадрилью прилетела почта.
Было это уже под вечер. Александр Волин вместе со своими ребятами только зарулил в капонир после очередного, четвертого за день, вылета на патрулирование над станицей Крымская. Но, увидев «кукурузник», командир штрафной эскадрильи первым рванул к нему со всех ног. И первым же получил в руки заветный треугольник плотной, грубой бумаги с фиолетовым штемпелем полевой почты.
Летчик отошел в сторону и развернул лист.
«Здравствуй, милый Саша, я очень люблю тебя, мой соколик ясный, и очень по тебе скучаю»… — дальше Света рассказывала обо всем на свете, перемежая фронтовые новости романтическими дамскими грезами. В паре абзацев текста несколько предложений было вымарано рукой цензора из Особого отдела. Но вот одна фраза в самом конце показалась «соколику» многообещающей: «Дорогой Сашенька, скоро, может быть, мы с тобой увидимся, с нетерпеньем жду встречи с тобой. Бей крепче фашистскую гадину!»