Крыло бабочки
Шрифт:
Глава 5
Я еще издали увидела синий джип, поджидающий меня, как мы условились, у пожарной каланчи. Место здесь действительно совершенно безлюдное, вечером я бы не решилась прийти сюда одна на прогулку. Каланча возвышалась в гордом одиночестве посреди пустынного безмолвия, и только легкий ветерок изредка составлял ей немую компанию. Даже слегка поежилась, представляя, как я здесь прогуливаюсь темным дождливым вечером и поблагодарила Бога за то, что этого никогда не случится. Хотя, как говорится, «никогда не говори никогда». Бр-р-р…
– Таня! –
– Здравствуйте! – сказал Владимир, приблизившись ко мне. Он был гораздо более приветлив, чем в нашу первую встречу. И я подумала, что это, конечно, неспроста. Что-то им от меня нужно. Хотя понятно, что, сама же вызвалась…
– Здравствуйте, Владимир, – ответила я как можно более оптимистично и слегка вопросительно. При этом я приподняла брови и слегка округлила свои и без того круглые глаза. "Интересно, что он обо мне думает? – вдруг промелькнула в мозгу шальная мысль. – Наверное, принимает за идиотку. Если это так, то я его прекрасно понимаю".
Владимир уловил мой легкий вопросительный намек, который, впрочем, не понять было сложно, подошел ко мне почти вплотную, развернулся, взял меня под руку и легко, но настойчиво повел по направлению к джипу.
– Я хочу показать вам кое-что, – тихо сказал он. – Я переговорил с начальством, и мне разрешили привлечь вас к участию в расследовании. Дело очень запутанное, много непонятных моментов, поэтому участие светского элемента, то есть вас, может внести ясность. Видите – ли, я, то есть мы, располагаем информацией, которая пришла извне, объективными фактами, но вот информации личного, субъективного характера у нас почти нет. А дело это очень и очень тонкое, деликатное, тут главное – не наломать дров, здесь осторожность нужна, чтобы никого не спугнуть, но клубок распутать.
Я некоторое время честно пыталась понять, что он хочет мне сказать. Но не смогла, слишком туманно, слишком отвлеченно и как-то совершенно абстрактно. Нет, со мной нельзя так разговаривать, дело серьезное, и я многим рискую. Если им действительно нужна моя помощь, то пусть расскажут мне все, что им известно. Иначе я не участвую в их авантюрах, я же человек, а не робот, в конце концов!
– Владимир, – я решила быть предельно вежливой и корректной, – а вы представляете себе все риски, на которые я иду? – Он хотел что-то ответить, но я не дала, надо было сказать ему все, что я хотела. – Я иду на очень большие риски, может быть, даже смертельные!
Он опять хотел что-то сказать, но мне надо было договорить:
– Вы сами сказали, что дело сложное и запутанное, требует огромной осторожности и внимания, это так?
Он согласно кивнул.
– И я, наверное, ваша единственная надежда раскрыть это дело.
Он опять встрепенулся, собираясь ответить, возразить, как мне показалось, и я слегка «пригладила» свои слова:
– Ну, если не единственная, то все равно надежда, что вы сможете, наконец-то, докопаться до истины.
Владимир согласно закивал головой.
– Так вот, Владимир, в таком случае, мне
Он удрученно покивал головой, то ли в знак согласия, то ли от расстройства, что они никак не могут найти преступника. Я решила, что согласие меня устраивает больше и продолжила:
– Мне очень странно, что вы, Владимир, посылая меня на это серьезное дело, продолжаете говорить со мной какими-то странными намеками и туманно – философскими умозаключениями. Я не понимаю ничего из того, что вы мне только что сказали, и я отказываюсь от любого сотрудничества с вами, если вы сейчас же не расскажете мне обо всем, что вам известно об этом деле. Вы должны рассказать мне все, вплоть до мельчайших подробностей, потому что только так я смогу в критический момент выбрать манеру поведения, которая бы соответствовала конкретной остановке, подобрать нужные слова и темы для разговора…
Я перевела дыхание, и мои широко раскрытые от неожиданности собственной смелости глаза встретились с внимательно смотрящими на меня в упор серыми щелками глаз следователя, щелки эти в этот раз были шире, чем обычно. Какое-то время мы оба молчали. Я тихонько переводила дух, постепенно возвращаясь в свое обычное состояние философского созерцания действительности, а Владимир, как мне показалось, что-то напряженно обдумывал. Наконец он изрек:
– Хорошо. – И видя, что я уже набираю в легкие воздух, чтобы забросать его очередной партией вопросов, торопливо добавил. – Пожалуйста, идемте со мной в машину, я не хочу, чтобы кто-то увидел нас вместе. Идемте со мной, я обещаю, что отвечу на все ваши вопросы. Слово офицера.
Офицера? Ничего себе, а ходит в штатском для прикрытия. Ну конечно, в милиции у всех есть звание воинское, без звания милиционеров не бывает.
Я решила его послушаться и смирно позволила довести себя до машины. В ней, кроме шофера, сидел какой-то пожилой полный мужчина, тоже в штатском. Но меня не проведешь, наверняка тоже со званием, да и выправка у него была военная, это сразу бросалось в глаза.
– Вот, познакомьтесь, Таня, – сказал Владимир, – это Антон Иванович, мой начальник. Он специально приехал со мной, потому что хотел с тобой познакомиться. Антон Иванович, это Таня, та самая.
Я вопросительно посмотрела на него, молча требуя объяснений по поводу «той самой», но он сделал вид, что не заметил моего вопроса и с улыбкой скосил глаза в сторону Антона Ивановича, как бы давая понять, чтобы все вопросы я задавала ему. Ну и фрукт! Долго же его тренировали, наверное…
Антон Иванович, прищурившись, почти также, как Владимир, внимательно смотрел на меня. «Это у них, видимо, профессиональное», – поняла я неожиданно.
– Скажите, Таня, – наконец он решил ко мне обратиться, – а почему вы вдруг вызвались нам помочь? Может, у вас есть какая-то личная заинтересованность в этом деле?