Крыло бабочки
Шрифт:
– М?
– Меня изнасиловали, – просто сообщает Стелла, – но накачали меня дурманящими чарами. И сначала я думала, что совершила это добровольно. В общем, это сделал тот, с кем я довольно близка. Брендон не знает. Я не собиралась ему говорить, потому что... Не хочу, чтобы между нами пробежала тень. Но с каждым днем только хуже. Это случилось прошлым летом. Когда ты свалил. Что мне делать?
Она так просто об этом говорит. Как будто не раз репетировала речь перед зеркалом. Я задумчиво смотрю на нее. Казалось бы, она абсолютна
– Кто это? Беливикс, Сиреникс, Блумикс, Мификс? – перечисляю я все трансформации, хотя больше ставлю на змея.
– Последний, – Стелла не спрашивает, как я догадался. Я не спрашиваю, какого черта и как она спелась с Мификсом.
Стелле не нужно, чтобы ей лезли в душу. Чтобы из нее вытягивали факты, от которых она бежала. Ей не нужно осуждение или одобрение. И утешение, и жалость других людей. Поэтому она и пришла ко мне.
– Между тобой и Брендоном выросла стена? – уточняю на всякий случай.
– Нет. То есть не совсем. Он подозревает, что-то что не так, пытается выяснить. Но я молчу и уверяю, что все в порядке. Я люблю его. Безумно, – глаза Стеллы так яростно блестят, что я прямо вижу, как она сгорает от свой любви, – но для меня любая измена... И пусть это было изнасилование. Я чувствую себя шлюхой. И пусть я знаю, что это было недобровольно. Что Мификс, сволочь, меня одурманил, чтобы я получала удовольствие, но... Я не могу иметь секретов от Брендона. Я не привыкла. Он не одобрит.
– Это точно. Но он тебя любит.
– Какая у него будет реакция, если я скажу?
Стелла не спрашивает, что на месте Брендона подумал бы и сделал я. Она пришла узнать, к чему ей готовится. Ведь я знаю Брендона не первый год. Стелле нужна конкретика. И желательно обойтись без всяких чтений морали. Теперь понятно, почему она не пошла к Скаю, который точно знает Брендона дольше и намного лучше меня.
– А какую ждешь ты?
– Он разочаруется во мне. В его глазах потемнеет. Я стану для него... Нет, он не перестанет любить меня, но будет относиться по-другому, – отрешенно сообщает она.
– А теперь скажу, как будет на самом деле. Это его шокирует, готовься. Но ты не левая баба, с которой он трахнулся на пьяную голову. Расскажи ему все так, как только что распиналась передо мной, и все будет нормально. Стелла, знаешь, по тебе видно, как это тебя гложит, – позволяю себе немного стереть между нами границы я, – если уж это я заметил, то не думаю...
– А это не ударит по его...
– Не ударит, не выбьет из колеи, он, нахрен, любит тебя, Стелла. Тебя же еще беспокоит его реакция на то, что ты продолжаешь общаться с Мификсом, несмотря на то, что он с тобой сделал, – у Стеллы открывается рот. – Вот тут, может быть, придется попотеть. Но думаю, что ты уж сможешь связать слова так, чтобы Брендон во всем разобрался.
Стелла силится что-то сказать, пытается открыть рот, но слова будто не лезут из нее. Вместо этого она пялится
– Пожалуйста, позвони ему. Я сама не смогу. И налей еще водки.
Я киваю. Не останавливаю ее, не говорю, что она должна позвонить Брендону сама. Просто молча меняю стаканы, давая ей новую порцию, а сам копаюсь в телефонной книжке ее смартфона и набираю своего бывшего товарища по команде. Через несколько гудков сообщаю, что так и так, Стелла сидит тут, у меня в баре, приди и забери.
И жду.
Самое удивительное, даже в пьяной Стелле есть выдержка. Она не требует, как многие клиенты, добавки. Не расходится, будучи уже прилично поддатой, чуть ли не угрожая расправой или убийством, если ей вот прямо сейчас не нальешь стакан.
Нет. Стелла молчит. Сидит на своем стуле и молчит, смотря на то, как я обслуживаю одного посетителя за другим, наливаю алкоголь, делаю коктейли, слушаю их истории... Стелла превратилась в молчаливого слушателя, не вступающего в разговоры, – словно преступник, ожидающий своего приговора – смертного, чего уж гадать.
Время идет, часы тикают, в конце концов двери бара открываются, и в них влетает Брендон. Смотри-ка, быстренько примчался. Видать, как со мной базарить перестал, так сразу вскочил, сел на свой байк и пригнал, выжимая из него последние силы.
Еще бы, это же Стелла. Он в нее влюблен только так, как и она в него. Хотя посмотришь вот: был бабником, еще каким, девки на него вешались, когда он и со Стеллой встречался, да и она не лучше, крутила жопой, сиськами своими перед всеми спецами, а они рады. Но нет ведь, сводит же судьба людей.
Стоят один другого, а ты посмотри, какая крепкая любовь в итоге выросла. До сих пор вместе, несмотря ни на что. А Стелла – мечта любого нормального мужика – грузится из-за того, что ее фактически изнасиловали, а она считает это изменой и страдает.
Высокоморальная грудастая, жопастая, фигуристая мечта.
Брендон на руках ее носить должен. А он и несет, потому что по-другому фея солнца и луны вставать просто отказывается. Просто прижимается к нему, как в последний раз и просит прощение. Ух, Брендон, терпи, пьяные бабы – тяжелейшее испытание для твоих мозгов и нервов, но выдержишь, и окупится все сполна.
С усмешкой смотрю, как он смотрит на меня тревожным взглядом. Я только хмыкаю: иди уже давай, герой-любовник, тебе сейчас еще эпичную историю слушать. И убеждать свою бабу в том, что только ее одну ты любишь и никуда не денешься. В конце концов они уходят прочь, а с моих губ по-прежнему не сползает усмешка.
Чего только за день не увидишь.
После всей этой гадости они срочно нуждаются в каком-нибудь празднике. И не отмечании очередной победы Винкс над очередным врагом, а в чем-то стороннем. Свадьба Авалона и Палладиума становится отличным выходом.