Крыло бабочки
Шрифт:
Чарли на секунду замирает на месте. Он видит, что ее заметно трясет. Подходит и молча обнимает, ожидая, пока та немного успокоится.
– Если что-то пойдет не так, если что-то пойдет не по тому сценарию, какой должен быть... – бормочет Чарли.
– Пойдет так, как должно пойти. Мы не допустим другого исхода, – произносит Синхэ.
И его “мы” успокаивает ее лучше всяких других средств. Потому что Чарли уже чертовски устала быть одна. А когда рядом с ней Синхэ, они могут придумать замечательный план.
Она
– Т-ш-ш, – произносит полным нежности голосом, когда Блум кричит. Когда пытается вырваться, сама не понимая, куда бежит. Муза качает головой: глупая, глупая моя девочка, ну куда ты рвешься. – Вот мы с тобой, вот Легендариум, и больше нам никого не надо.
Но нет, она вырывается. Она почти плачет. Музе это не нравится, она лишь сильнее баюкает Блум в своих объятиях, не в силах оторваться от нее.
“Моя, – поет все внутри нее, – моя, моя, моя!”
К черту Химеру, к черту Ривена, у нее есть Блум. Наконец-то, после стольких месяцев томительного ожидания, после всех этих хождений по самой грани... Блум наконец-то ее. Только ее. Опоенная дурманом, с трудом соображающая, где находится... Для нее все, что произойдет сейчас, останется в тумане, но Музе достаточно и этого. Она пьяна силой, близостью той, чьи рыжие волосы были маяком в темноте.
Она шла на ее свет словно усталый узник, словно беглый каторжник брел в первый попавшийся дом, чтобы найти там кров и ночлег.
Блум ничего не осознает. Не понимает. Для нее происходящее – будто беспамятство, будто в тяжелой лихорадке валяться недели две. Она то вырывается и кричит, и тогда Муза успокаивает ее, пробегаясь по ее губам и еще крепче удерживая в своих объятиях, то подается вперед, как будто ожидая чего-то.
В эти моменты Муза буквально сходит с ума от маниакального желания прикоснуться к ней, но уже по-другому, покрыть жаркими поцелуями все ее тело, двигаться в ней, вставив пальцы, чтобы слышать, как Блум кричит, как извивается.
И гореть, гореть в ее огне, на свет которого она и пришла. Дракон – вот то общее, что связывает их, что таким пожаром бьется в груди.
Они сидят на голой земле, которая кажется сейчас Музе мягче перины, потому что Легендариум – чертово измерение с его невозможной физикой и несуществующими законами. Но сейчас она готова петь им дифирамбы. Блум почти не вырывается – почти затихает. А Муза продолжает баюкать ее, сходя с ума.
Блум. Кукла, безвольная кукла, почти тряпичная игрушка, тело, с которым Муза может делать все, что хочет. Она сходит с ума от одного лишь обладания. Она желала этого и наконец-то получила. Дорвалась до запретного плода.
Сейчас ей все равно на личность, на душу Аватары. На то, что она может подумать, если каким-то чудом узнает, вспомнит, осознает, что здесь было. Муза опоила ее зельем, так заботливо изготовленным Аларихабой, ввергнув Блум в самое примитивное состояние, которое только
И Музу буквально колотит от того, что она... Что ее девочка, ее Блум, она... С ней сейчас, она... Такая... Мягкая. Податливая.
– Моя, – одни девичьи губы целуют другие, – моя.
И смотря в непонимающие, немного испуганные глаза Блум, Муза лишь углубляет поцелуй, дразня, чуть щекоча фею огня Дракона. Блум инстинктивно отвечает на поцелуи, не понимая, кто перед ней, и Музу это чертовски заводит.
Она едва сдерживается, чтобы не наброситься на свою любимую девочку с рычанием и не разорвать с нее одежду. Вместо этого медленно, словно разворачивая любимую и такую желанную конфету, она снимает с нее одежду, любуясь и лаская ставшее теперь обнаженным тело.
Ее, ее личное тело, которое она может использовать, как захочет.
– Ты будешь кричать, потому что в тебе я, – шепчет она Блум на ухо, и та отвечает в полубреде то ли утвердительным, то ли вопросительным стоном, но Музе от этого невероятно сносит крышу.
Теперь, когда никаких преград не осталось, когда и на собственном теле нет одежды, она наконец-то позволяет себе все то, чего не могла сделать долгие-долгие месяцы.
Уже не в мечтах, а наяву она касается любимого тела, скользя руками по бокам, целуя Блум в губы, в шею, легонько посасывая соски, которые тут же моментально твердеют – это значит, что ее девочка возбуждена, что она... Хочет ее?
– Тебя же тоже тянет ко мне, – это на самом деле сильнее ее.
Муза не может противиться тому магнетизму, который протянулся между ней и Блум. Глупо полагать, что фея огня Дракона не чувствует его.
Муза бессовестно забавляется, касается, целует и не может, не может насладиться любимым телом – таким желанным, таким... Ох, как же Блум притягательна. И только ее.
Муза перебирает рыжие волосы.
Муза исступленно целует чуть встревоженную Блум в губы, бесконечно успокаивая.
– Все будет хорошо.
Пока одной рукой она гладит Блум по щеке, то другой уже вовсю ласкает клитор, такой маленький, почти мгновенно наливающийся кровью. Блум дрожит, но подается на нехитрые ласки, не понимая, кто перед ней.
Возможно, она видит Ская.
Что ж, Муза готова быть для нее хоть Скаем, хоть кем угодно, главное, Блум принадлежит ей. Она по-прежнему гладит, целует и шепчет имя Аватары, дурея лишь от одного присутствия той.
Муза знает, знает и умеет доставлять удовольствие девушке, все эти месяцы она нещадно терзала Химеру, отыгрываясь на ней, выплескивая всю свою злость и чувство собственничества, и все это было ради того, чтобы Блум, ее милая, такая податливая сейчас Блум, стонала под ней.