Крыло Королевы

Торн Джессика

Я знаю, что скажет Шай, если я признаюсь ему, даже если он чувствует то же самое. Он скажет, что он простой солдат, и даже если бы мне не была уготована особая роль в великом плане жизни, мало кто смог бы взглянуть на нас без предрассудков. Моя мама была пилотом, и вот к чему её это привело.

Я из знати, а Шай — нет.

Но если он меня любит… каждый раз, когда мне почти удаётся убедить себя, что он даже не видит во мне девушку, он делает что-то — порой сущую мелочь — и моё сердце парит в облаках, как «Оса».

Нежное прикосновение его пальца к кончику моего носа возвращает меня в реальность, и я чуть было не отскакиваю назад

на километр. Не стоит ему такое делать, не тогда, когда у меня в голове снова крутятся такие мысли. Но он делает, и у меня внутри всё трепещет. Эти пальцы принадлежат человеку, с ранних лет обученному сражаться и убивать, но меня это не пугает. Он воин. Я люблю это в нём. И уважаю. Но лучше бы он не обращался со мной как с ребёнком.

— Может, не надо никуда лететь?

Я смотрю на него самым тяжёлым из моих взглядов, по которому мои братья всегда понимали, что со мной в этот момент лучше не связываться.

— Мне ведь это сейчас послышалось? То есть ты же никогда бы мне такое не сказал, да?

Из Шая вырывается смешок, и он опускает гогглы на мои глаза, уступая мне в этом вопросе.

— Только не делай глупостей, — это предупреждение, но только отчасти серьёзное. Он тоже хорошо меня знает.

Я рассматриваю его волевое, фактурное лицо, и стараюсь принять максимально серьёзный вид.

— Обещаю. Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться. Может, даже не по частям.

Я взбираюсь в узкую кабину «Осы», мечтая о том, чтобы в ней было место для двоих. Каково это было бы — просто взять и улететь вместе с Шаем и никогда больше не возвращаться? Как бы я смогла убедить его отправиться со мной, забыв о долге и чести, и всех тех вещах, которые определяют нас как вейрианцев, и просто улететь за дальний горизонт?

***

Гул двигателя «Осы» как музыка для моих ушей, этот звук бурлит, растекаясь по моим венам. Несколько часов свободы. Время, когда никто не говорит мне, что делать и куда идти, никто не гоняет по политике и истории… Время, когда вокруг меня только небо, воздух и жужжание «Осы».

«Я рождена летать», — говорила своим братьям и далеко не раз. Пытаясь превзойти меня в воздухе, они, один за другим, все были вынуждены признать своё поражение.

Про рождённую летать, конечно, не совсем правда. Если я для чего-то и была рождена, так для того, чтобы стать пешкой в межзвёздных играх домов и родов, выйти замуж за кого-то, кого Империя или моя семья сочтёт нужным или хотя бы приемлемым. Я не из тех, кто живёт в мечтах. Однако я всё ещё продолжаю надеяться. Моя главная надежда заключается в том, что я просто окажусь не слишком значимой фигурой.

К счастью, мне не грозит судьба моих троюродных братьев и сестёр, у которых столько всего зависит от брака, что у них едва ли есть время на самих себя. Они породнятся с королевскими домами, отправятся на другие планеты, создадут династии, займут высочайшие посты — вот участь принцев и принцесс. Я слышала, что они уже выбрали какого-то иномирца для моей кузины Элиссы. В самом худшем случае меня, вероятно, выдадут замуж за кого-нибудь из низшей аристократии, и на этом моя политическая роль закончится. Если мне повезёт, он будет моим ровесником, или около того, и будет достаточно уважать меня, чтобы жизнь с ним была терпимой. И он будет вейрианцем, я надеюсь. О, предки, я так на это надеюсь. Кто-то, кто поймёт, как жизненно важно для меня сражаться и летать.

Я не помню, когда впервые

поняла, что люблю Шая. Мне кажется, что так было всегда. А могло ли быть иначе? Один его взгляд, и у меня внутри всё сжимается, скручивается, дыхание перехватывает.

Как я объясню это своему отцу? Он должен понять. Он сам женился по любви, в конце концов. Значит, он позволит и мне сделать то же самое, ведь так?

Но что если Шай не чувствует ко мне того же? Что если он видит во мне только… не знаю — ребёнка, обузу… что ещё?

Я слишком труслива, чтобы спросить об этом прямо.

Здесь, в небе, я могу притвориться, что моя судьба совсем иная, что я живу, чтобы управлять машинами из меди и брезента в воздушных потоках, чтобы летать далеко за звёзды, чтобы совершать подвиги и попадать в приключения. Я могу представить, что живу другой жизнью.

Той, которой у меня быть не может.

Радио начинает трещать мне в ухо, выдёргивая из мыслей.

— Миледи, это Контроль, точка.

Неохотно включаю коммуникатор. Миледи, да уж. Не знаю, кого там сегодня назначили ответственным, но я непременно дам ему понять, что думаю обо всём этом, когда вернусь.

— Бел здесь, Контроль. Точка.

Звуки чего-то, похожего на борьбу, на другом конце связи привлекают моё внимание, и затем из радио рявкает голос Зендера:

— Это я. Гони домой. Быстро. Здесь… ЧС. Слышишь меня? Точка.

Чрезвычайная ситуация? Мои ладони сжимаются на штурвале. Звучит нехорошо. И не очень-то похоже на моего брата. Он пытался контролировать голос, но был непривычно краток. Хоть он и самый старший из всех нас, он никогда со мной так не разговаривал. Никогда.

— Принято. Немедленно направляюсь домой. Зендер? Что произошло? Что-то с отцом? Или с кем из ребят?

— Нет. Мы в порядке. Нам нужно отключить сейчас радио, Бел. Конец связи.

— Принято, — шепчу я, неуверенная, нажала ли на кнопку связи в этот раз или нет. — Конец связи.

Мои дрожащие пальцы скользят по штурвалу, я разворачиваю «Осу». У меня плохое предчувствие, подташнивание в животе. Что-то неправильно. Что-то совсем неправильно.

Управляя скорее интуитивно, чем осознанно, я лечу в полной тишине, всматриваясь в линию горизонта и протяжённые кроны деревьев под ней. Все мои инстинкты кричат об угрозе. ЧС, сказал он. Но даже я знаю, что большинство так называемых «ЧС» в Вейриане — это на самом деле нечто другое. Если копнуть поглубже, то обычно обнаруживается вмешательство гравианцев, наших давних врагов. Они никуда не делись, несмотря на своё поражение. Они нападают — со всей силы, не зная жалости, — а потом вновь растворяются в гиперпространстве, как призраки.

В конце той тяжёлой войны, пятнадцать лет назад, моя мать возглавляла Третье Крыло, защищающее небо Вейриана, известное как Славная Тройка. Мы все слышали о них, всю нашу жизнь нам рассказывали об их подвиге. Вечная память. Но не для меня. Может, спустя столько лет, мне пора двигаться дальше. Воины погибают в битвах. Так устроен мир. От этого мне не становится лучше. Прошло всего несколько месяцев с последнего нападения гравианцев. Они стали хитрее, ещё опаснее. И я хочу с ними сразиться. Если бы я была кем-то другим, из какой-либо другой семьи, я бы уже поступила в академию в пятнадцать. Но им меня не остановить. При малейшей возможности пролить кровь гравианцев мой пульс учащается. Я чувствую, как пульсирует вена на шее. Это не страх. Я не допущу, чтобы это был страх.