Крылов
Шрифт:
— Ею высокопревосходительство генерал по особым поручениям у морского министра Алексей Николаевич Кпылов…
— Тезка в имени… это уже кое-что… Не он ли?.. Ладно, продолжай.
— Верное слово и точная цифра, — как дьячок над покойником, выговаривал агент, — вот составляющие ума профессора, они применяются им как в жизненной практике, так и в теории…
— Хм, профессор… Но я не заказывал панегирик на генерала Крылова, между прочим, — не отрывая глаз от рук с бархоткой и очками, ровно сказал
— Но, Алексей Иванович, вы приказали представить полную характеристику его высокопревосходительства.
— Вы там, в полиции, что же, на всех такие вот синодики настряпали? И на меня, следовательно? Хотелось бы взглянуть, как вы меня размалевали… Я просил дать мне знать о нем ровно столько, сколько нужно для усмирения гордыни и излишнего генеральского рвения.
— Неподкупен.
— Ой ли? И миллион пе примет? Что молчишь? Раздумываешь — это нам, выходит, в масть?
— Не возьмет и — мало того…
— Что же еще?
— В шею вытолкает.
— Догадки, предположения, а мне нужны твердые и верные факты.
— Вытолкает. Его превосходительство вытолкал из своего департамента — Морского технического комитета — итальянца синьора Куниберти, а из подряда, ему предназначавшегося, на представительство выделялось несколько миллионов. Сам его высокопревосходительство первый министр Столыпин, в том деле лицо очень заинтересованное, у нас располагают сведениями…
— Как, собственноручно?
— Не понимаю?
— Ну, взашей?
— До парадного швейцара в дверях кабинета.
— Н-да… Что еще… поближе к моей нужде.
— Сомнительных знакомств не числится…
— Агнец, по-вашему выходит?
— Отнюдь, но прицепиться к чему-нибудь пе представляется возможным.
— И врагов, скажешь, не имеет?
— Во множестве, но необорим ими.
— Что так?
— Любая схватка оборачивав для него пользою, даже с его превосходительством генералом Кутейниковым.
— Использовали газеты?
— И хулу, и хвалу возводили — без пользы: непререкаем авторитет.
— Ну-с, посмотрим. Спасибо тебе, а теперь ступай… Посмотрим.
Агент, сдержанно поклонившись, ушел, а Алексей Иванович, русский Крез, держатель акций многих заводов, председатель правлении нефтяных, металлургических, бумагоделательных, торгово-закупочных компаний и предприятий, глава Франко-Азиатского, что точнее, чем Русско-Азиатского и Северного банков, Путилов, заграбаставший в свои руки акционерное Общество путиловских заводов… увидел то, что заставило забыть о любимейшем занятии — чистке мундштука и протирании очков.
Его не шокировала отмеченная им сразу генеральская бесцеремонность, поставившая его, магната мирового масштаба, как– провинившегося школяра, в угол — бывали в жизни у него
Слова соплеменника, нагайкой отстегавшие Алексея Ивановича Путилова — Путилова! — послужили началом душевной депрессии, из которой ему уже не суждено было выбраться до самой революции.
— Заморским капиталом пробавляетесь, уважаемый! Вам Россия что поданная в отдельный кабинет пулярка в трюфелях!
Путилов вздумал было сопротивляться такому нападению со стороны правительственного председателя ОГ13 генерала Крылова, прибывшего на Конюшенную для принятия дел от него, Путилова, истинного председателя.
— Я не в услужении у вас, между прочим, ваше…
— Подобных не нанимаю — предадут, ибо семя Иудово.
— Позвольте, ваше высокопре…
— Не позволю! Всем разрешу — не вам! Не стыдно ли, русскому-то… Э, да какой вы русский, о чем это я! Как и сотоварищи ваши по банде — Шпан, Бишлягер, Манус… Ваш дед, покойный Николай Иванович Путилов, радея за русскую сталь, умер на заводе, где и похоронен, а?.. Что творите вы, не ведаете, статься может?
— Николай Иванович Путилов не мой дед, да и вообще не родственник, — только и нашел что сказать связного Алексей Иванович, прижатый безжалостными фразами генерала Крылова, как бушующим огнем.
— Тем паче! Раз вы так ретиво отмечаете мою ошибку, значит, во всем остальном я прав безусловно!
— Но моего предшественника-однофамильца свели со света, прежде обанкротив, именно такие, как Шпан: мой тезка был неосторожен и действовал слишком рискованно.
— За собственную шкуру дрожите и откровенно в том признаетесь, ну и ну! Кто-то сердобольный пожалел конца пенькового на шею вашего Шпана — эту шпану просто сослали в Сибирь, на ее горе, но дойдет веревочный конец и до него, и до других. Но не будем опережать события — всему свое время, а сейчас надобность у меня такая…
— Слушаю вас, ваше высокопревосходительство, — успел ввернуть Путилов, да так умело это сделал, что сам поразился, с каким подобострастием это у нею вышло.
— Слушайте внимательно: на акционерное общество ваших заводов наложен правительственный секвестр. Зная о готовящемся решении, вы с компанией, сочиняя вещие сны, заодно устроили дивидендно-финансовую чехарду. В итоге ее — лицевой счет пуст, вся наличность составляет 136 рублей 15 копеек, и это при 25 тысячах рабочих и двух тысячах служащих.