Крылья Агнессы
Шрифт:
Наплевав на подполковника, спешу туда. Константин дышит в затылок. И его даже в эфире принцесса уже позвала, а этому хоть бы что. Пытается раздражать меня своим присутствием? Или наблюдает, как быстро я восстанавливаюсь? Физических сил нет, и не понятно, чего он ожидает увидеть.
Да и чёрт с ним. Я слишком устал. Но без трофеев уходить не собираюсь. У меня неделя времени до прибытия поезда в Иркутск. И сегодня вряд ли куда–то уже полечу.
Мехары не побираются по полю брани, вероятно, не знают ценность
Что если и сердце Синего всё ещё на верфи? Погребено под завалами от бомб. Стоит наведаться туда. Ведь то сердце — это гарантированная частица эрения. А здесь, похоже, крохи.
Расковыряв полуразложившуюся черепушку, достаю голубой кристалл выращенными пальцами. Следом, наступив на голову второй твари, дроблю череп. Вынимаю и второй.
Они стали штурмовать остров в лоб, без поддержки с воздуха, без хитрых атак с флангов, без прочих отвлечений. Без весомых сил, пустили своих солдат в мясорубку. И всё это ради того, чтобы потрепать один казачий батальон?
Я бы не удивился, если бы сейчас основная масса вражеских сил обрушилась с Амурского залива на Владивосток. Но эфир спокоен.
— Зачем ты собираешь дьявольское семя? — Раздалось от подполковника позади, который наблюдает за каждым моим шагом. — Оно приносит несчастье, каждый это знает. А с научной точки зрения всё дело в том, что живые оргалиды чуют, где эти семена и приходят в дома глупцов, решивших их присвоить, как драгоценности. Ты будешь их подкладывать неугодным? Руками оргалидов разбираться с нами?
Замираю. Что он несёт?!
Три кристалла зажимаю в лапе с треском, чуть не поломав от нахлынувшего негодования. В последний момент останавливаясь, ковыляю дальше к туше гусеницы. Константин плетётся за мной.
— А скажите мне, господин «Медведь», что побудило вас спасти меня с того парохода? Почему вы предпочли вытащить взрослого мужчину вместо его детей и жены, запертых в каюте? И на это будете молчать? Или вы не помните тот случай? Что ж, напомню. 1889 год, Охотское море, лайнер Екатерина, шесть часов утра. Вы не дали мне помочь моей семье, вырвали оттуда, считая, что поступаете благородно. Вы не слышали моей мольбы? Или не хотели слышать? Или вы не видели оргалида, утягивающего пассажирский лайнер на дно?
Откуда мне знать мотивы деда, товарищ подполковник. Иду дальше с тяжёлым сердцем.
«Гусеницу» разделываю небольшим выращенным клинком. А этот продолжает с болью:
— Я пошёл в меха–гвардию из–за вас. Чтобы потом вот так посмотреть в глаза человеку, сделавшему за меня выбор.
Вытаскиваю из «гусеницы» целых три кристалла. Ищу дальше, линза в помощь.
Поднимаюсь на пригорок, ошарашивая казаков набежавших в окопы. Они вытаскивают раненных и мёртвых. Фуражки снимают у тел павших товарищей. И мне становится стыдно, что я при них собираю трофеи.
На меня смотрят, как на спасителя,
Я не горжусь собой. Снова презираю. Потому что мне пришло горькое осознание.
Фиолетовый своим войском отвлекал меха–гвардию. Чтобы те отвязались от меня.
Чтобы я утащил свою добычу, он убил здесь несколько сотен людей.
Возвращаюсь к пляжу, проходя мимо всё ещё стоящего подполковника. Он хотел поговорить? Излить душу? Думал, что спустя шестнадцать лет дождался этого момента?
— Скажи хоть слово? — Простонал Константин Зотов мне в след.
С рвущимся сердцем я замер у воды. Волны стали набегать на бронированные ноги. А ветер завыл сильнее, нагоняя с юга облаков.
Несмотря на всю ненависть к незнакомцу в Медведе, Константин его спас. Тем самым не дал случиться беде. Он бы корил себя после, осознав масштабы. Но я осознаю их уже. Агнессе нужно вернуть то, что её по праву. Так она продолжит жить.
Теперь я ещё больше понимаю каково ей без этого, после слияния с мехаром сам не мыслю, что могу лишиться связи с ним навсегда.
Может всё рассказать? Признаться? Мы ведь на одной стороне. А если он не сумеет переступить через клятву верности принцессе? И всё ей доложит?
Но как я могу оставить его без ответа. Не могу, поэтому отступаю назад и черчу на песке осколком клинка послание. А затем перешагиваю и устремляюсь в море.
Вижу через круговой обзор, что мех Зотова подскочил живенько к накарябанному, пока всё не смыло. А я поторопился в воду, чтобы больше не было в мой адрес душу рвущих вопросов.
Надеюсь, слова разберёт.
«Я — не он. Поэтому ответов не знаю. Если вас это утешит: человек, пилотировавший Медведя до меня, погиб девять лет назад от лап оргалидов. В одном уверен, он был хорошим семьянином и верным солдатом Российской империи. А теперь прошу вас улетать. Шрапнельщик всё ещё здесь. И вы, собравшись вместе, были у него под прицелом. Не допускайте подобной халатности больше. Что касается меха, которого я забрал. От него вам никакого толка. Но я надеюсь, что тот, кто его будет пилотировать, спасёт чьих–то детей из каюты».
В воду я вошёл быстро, поддав турбинами ускорения.
Подполковник ничего не ответил, хотя мог крикнуть мне в след. Или сподобиться на речь в эфире. Но он промолчал.
На дне я всё же пособирал трофеи, оставшиеся от десантных «китов». Сердца по три–четыре кристалла — это уже улов неплохой. Рук едва хватило.
Наверное, Фиолетовый наблюдал и посмеивался за моей вознёй.
А точнее Анна Третьякова посмеивалась внутри него.
На этот счёт сомнений всё меньше. Интересно, если наведаюсь сейчас в поместье коменданта, что мне скажут слуги? Сбежала? Гуляет?