Крылья черного ворона
Шрифт:
Но все понимали, что если кто-то и мог спасти их погибающую деревню, так это именно тот юноша с дьявольской внешностью и доброй улыбкой.
Хейке шел по лугу, где теперь было жарко, как в пекле. Дымка вдали дрожала и вибрировала в солнечном свете, так что казалось, будто вдали движется живая, бледно-зеленая, рыхлая масса. Этот безоблачный день должен был настраивать его на трезвую деловитость, но вместо этого Хейке чувствовал растерянность и замешательство.
Без мандрагоры он был беззащитен,
Высоко-высоко над ним кружили вороны. Он не обращал на них внимания, ему было теперь не до птиц.
А что, если он сделал роковую ошибку?
Нет, он гнал от себя эту мысль. С княгиней все было ясно. La strega. Ведьма.
Вот он подошел к выступу скалы, прошел мимо него. Крайне неохотно поднял глаза.
И увидел крепость — такой, какой все остальные видели ее! Величественное в своей мрачности старинное здание. Теперь он смотрел на нее глазами Миры, Петера, французов и всех остальных. Ведь теперь при нем не было мандрагоры, срывающей покров с истины.
Это была красивая крепость с очень красивыми воротами — с толстыми стенами, сложенными из серых и белых камней.
А если то, что он видел сейчас, и былоправдой? Что, если и в самом деле крепость стояла там, где он ее теперь видел? Вполне логично было бы считать так. Жилище, достойное княгини.
Что же он видел в прошлый раз?
Аллегорию, подобие, которое мандрагора хотела показать ему, чтобы предупредить об опасности? О смертельной опасности!
Наверняка, так оно и было. Мандрагора просто исказила еговзгляд, не изменив взгляда остальных.
Да, именно так! Ведь эта крепость была осязаемо-реальной. Иначе как бы Петер смог войти в нее?
Аллея, ведущая к высоким воротам… Там, за воротами, находился Петер. Хейке должен был найти его. Если ему позволит это сделать княгиня Феодора…
Ему стало не по себе, и из груди его вырвался тяжелый, прерывистый вздох. Он непроизвольно дотронулся до груди, но там не было утешающей его мандрагоры.
8
Стоя неподвижно на залитом солнцем лугу, Хейке закрыл глаза.
Мандрагоры у него больше не было. Не было друга, сопровождавшего его в лесах Планины.
Можно ли быть более одиноким?
— Ночной скиталец, ты был моим другом и защитником столько лет, — шептал он, — если бы ты мог услышать меня! Я так одинок, так несведущ и неопытен, и к тому же я, должен тебе сказать, смертельно напуган! Раньше я всегда приходил к тебе, когда какой-нибудь ребенок или домашнее животное терялись или когда у меня были свои собственные проблемы. Но теперь ты так далеко!
Он чувствовал себя всеми покинутым. У него больше не было никакого дома. И если он никогда не выйдет из крепости, никто не вспомнит о нем. Семью в Словении он покинул
Может ли быть душа более неприкаянной? Вырванная с корнем из родной почвы, бездомная, заброшенная в пустое пространство…
И теперь он пытается сделать это? Но кто, как не он, позаботится о Петере? Мира? Но она ничего не сможет сделать.
Один только Хейке мог спасти теперь жизнерадостного Петера.
К горлу подступил комок, он с трудом сглотнул слюну, думая о том видении, которое так напугало его.
Тело его напряглось, внимание заострилось до предела.
И вслед за этим его наполнило мягкое, спокойное тепло.
Кто-то был рядом с ним!
— Это ты, Скиталец во тьме? — прошептал он, замерев на месте от напряжения.
Кто-то положил руку на его плечо, но Хейке не испугался. Это была добрая сила. Он не видел руки, поскольку его сверхчувственные способности еще не были достаточно развиты.
Но он слышал голос, низкий и теплый, который говорил на языке, очень похожем на тот, на котором много лет назад Сёльве рассказывал ему истории о Людях Льда. Тот язык назывался шведским. Этот же язык был так на него похож, что он без труда понимал его.
— Нет, Хейке Линд из рода Людей Льда. Твой Скиталец во тьме не может до тебя добраться, ему нужно выполнять свою задачу. Но ты не один. Перед тобой стоит трудная задача. Слишком трудная, чтобы юноша мог справиться с ней в одиночку. Мы не можем одолеть здешние силы зла, потому что не можем добраться до них. Но мы можем действовать через тебя, если ты достаточно силен и бесстрашен.
Хейке кивнул.
— Спасибо, — пробормотал он. — Мне рассказывали, что моя прародительница Виллему получала помощь от умерших «меченых» Людей Льда, отстаивающих доброе начало, и я понял, что со мной происходит то же самое. Кто вы?
— Нас трое, в нас сосредоточены важнейшие силы для выполнения этой задачи. Ты наверняка слышал о нас.
— Ты… Тенгель Добрый?
— Да, это так. Со мною Суль, которая любила вставлять палки в колеса безжалостным женщинам, а также Mар, который знал все о слабых и сильных сторонах зла. Пойдем же! Мы пришли, чтобы поддержать тебя. Но тебе не следует ожидать от нас чего-то большего. Тебе придется думать и действовать самому. Будь осторожен, чтобы она не соблазнила тебя!
После этого рука исчезла. Хейке опять остался один на лугу.
Он трижды глубоко вздохнул и направился к крепости.
Петер чувствовал себя на седьмом небе. Он сидел за столом, накрытым в зале, вместе с двумя женщинами, княгиней Феодорой и юной, испуганной Николой. Еда казалась ему безвкусной, как сухая трава, но в своем экзальтированном состоянии он не замечал ее странного привкуса и сухости во рту.
Княгиня Феодора болтала без умолку, восхищаясь начитанностью и образованностью своего гостя.